Чертовар

Самая оригинальная из групп, попавших на Ржавец в качестве гостей и отдыхающих, состояла из четверых мужчин. У троих из них были совершенно необычные, полуторной, если не больше, длины пальцы: Шейла подивилась денек, а потом привыкла. Четвертый гость был в летах, пальцы имел обыкновенные, но бакенбарды зато — совершенно невероятные. Шейла радовалась за себя, что она теперь замужем, не то она бы в эти бакенбарды влюбилась и, глядишь, всю бы жизнь себе перепортила. В первые дни эти гости отдыхали, отмывались и отъедались, а потом стали искать себе занятие, особенно младшие, братья, представившиеся как Веденей и Варфоломей. Гость постарше, совершенно лысый и очень высокий, вечно в сапогах выше колена, занимал себя сам — ходил по окрестностям, беседовал и с местными жителями, и с журавлевцами, а сам то и дело что-то заносил в записную книжку. Старший гость, тот, что с бакенбардами, никакого дела не искал, но предупредил, что и как врач, и как ветеринар он всегда к услугам хозяйки. Шейла учла и оценила.

Бородатые братья предложили свои услуги в преподавании: оба могли грамотно дать малышне и русский язык, и новонерусскую феню, и арифметику, если бы понадобилось, и закон Божий, да и несколько иностранных языков на выбор, — лучше всего они считали себя подготовленными к преподаванию киммерийского, а высокий академик подтвердил — да, лучше этих братьев языком нынче вряд ли кто владеет. Шейла поняла, что есть шанс научить окрестную детвору чему-то такому, чего на Руси никто не знает и, с позволения Богдана, дала добро на такой эксперимент.

До школы в Суетном на старом «газике» братьев подвозил бывший таксист Валерик Лославский, по нынешним документам мещанин Малославский: его, как и Кавеля, пришлось прятать, ибо на нем все-таки висело семь непогашенных судимостей и две кровных мести. Вездеход Богдана никто бы ему не доверил, но Валерику повезло: черт, которого из него вытащили, оказался редкостный, ювелирно-панцирный, и года полтора экс-водила мог жить на Ржавце вообще ничего не делая. Однако «газик» стоял сиротливый и ждал водителя, поэтому жертва мысли о том, что «просил Кавель пощады у Кавеля, да не допросился», усердный пощадовец Валерик, тоже обрел хоть какое-то дело. А братья Иммеры с позволения РОНО преподавали в Суетном старокиммерийский язык. Богдан заранее испросил для них разрешения на эти занятия. Попробовали б ему в Арясине отказать. Курировал РОНО, чай, архимандрит Амфилохий, а ему и митрополит Фотий в Твери приказания отдавал, сперва сто раз подумав: Фотий-то в Арясин, где Богдан Тертычный и Кондратий Эм государственные заказы выполняют, ездить опасался.

Детишек почему-то больше заинтересовал тот факт, что каждый урок ведут два учителя — оба бородатые и оба с очень длинными пальцами. А язык им понравился: чем зубрить скучные латинские и церковнославянские буквы — знай рисуй рыбок и птичек. Нарисуешь рыбку, стоящую на хвосте и пасть разинувшую — это слог «ве», знание, стало быть, нарисуешь рядом птичку с лишней, третьей лапкой — это слог «де», брусника или клюква по выбору, а дальше таз перевернутый — «неи», означающий, что все уже готово. Получалась замечательная игра: знаешь, как из брусники варенье сварить? Возьми таз — да и готово: написал ты на доске имя своего преподавателя — ВЕДЕНЕЙ. Получи пятерку, вечером дома похвастаешься. А к доске пойдет следующий.