Чертовка для безопасника (СИ)

Она только и смогла, что охнуть, а затем просто , не спрашивая ничего, утащила меня к ним с полканом, отогреваться, отмываться, приходить в себя.

С последним дело обстояло хреново.

Несмотря на то, что ситуация с моим преследованием вошла в финальную фазу, и даже разрешилась, я ничего по этому поводу не ощущала.

Светка пыталась меня расшевелить, подробно рассказывая, как они с полканом, неожиданно закусившем удила, пробивались к независимым инстанциям. А с другой стороны - пробивался папа.

Область закрыли, не впуская и не выпуская никого вообще.

На дорогах шерстили и обо всех подозрительных людях тут же докладывали заинтересованным людям.

Короче говоря, охота на меня получилась знатная.

Надо сказать, что я плохо думала о светкином полкане, он, оказывается, не просто ограниченный мудак, а совершенный отморозок, который не стерпел, когда кто-то попытался угрожать его близкому окружению. Светке, то есть. Она же не сидела на месте, и все пыталась искать правду, пробивать мне законные пути у себя в конторе.

Получила взыскание за взысканием от нового начальства, ее полкана отстранили от работы и должности, ее - тоже.

А я во всех ориентировках проходила, как подозреваемая в соучастии убийства. То есть, просто из свидетеля меня, после исчезновения с радаров, мгновенно переквалифицировали в соучастники.

И, если б задержали под этим соусом и отправили в отделение… То часы мои были бы сочтены.

Но я, стараниями Кирсанова, пропала, а Светка все никак не могла угомониться.

Когда она начала получать угрозы по телефону, и их , естественно, услышал полкан Сережа, как обычно прослушивающий все ее переговоры…

Короче, не стоит злить цепного пса. Он может в ярости сорваться с цепи.

Полкан сорвался.

Упрятав-таки Светку в какую-то жопу мира, он развернул кампанию мести, грамотно выделил тех, кому было интересно упрятать за решетку моих преследователей… И скоординировал с ним свои действия.

Светка говорила шепотом, что они умудрились дойти до нашего всего… И заставить его обратить внимание на ситуацию.

Шансы у них имелись, только если я останусь в живых и буду свидетелем на суде.

Потому меня стали искать усиленными методами, больше не теряя времени на выкуривание и ожидание, когда же я сама на свет выползу.

Тот небольшой городок, где я пряталась, особо не был оборудован камерами наблюдения, но кое-что найти удалось. И моего спутника срисовали, пробили по связям… И выявили ближайшего родственника.

Это потребовало, как я понимаю, очень серьезных денег, потому что обращались к независимым профессионалам, штатные так не умеют, и времени тоже требовало.

Как раз того самого, что я провела в руках моего Кирилла Кирсанова. Моего защитника.

За это время удалось снять с меня глупые обвинения, и теперь меня искали уже, как свидетеля.

И вполне можно было возвращаться…

Киллеров отправили в последней надежде, зная опыт Кирилла, сразу троих. Но, видно, не до конца просчитали…

Мне удалось спастись.

Света говорила, что мне теперь, по закону “О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства” мне полагается личная охрана, охрана жилища и имущества, выдача новых документов, изменение внешности, изменения места работы и места жительства…

Я не слушаю приговор, у меня слёзы от воспоминаний.

Юрка вёз нас по лесу на своём «пауке». Этот огромный транспорт на надувных колёсах везде проехал, даже по болоту. Пока удалялись от хутора, я тряслась всем телом, укрывала собой бледнеющего Кирилла. Его, раненого, мотало из стороны в сторону, но он только зубы стискивал и терпел. Синеющими губами улыбался мне и слабой рукой скидывал с лица волосы.

Боже, это невыносимо!

Не знать, что с ним было дальше! И что сейчас происходит!

Мы тогда выбрались из леса, но не в населённый пункт, а в воинскую часть. Кирилла забрал местный фельдшер. А я, мокрая от крови, грязная и вымотанная переживаниями, ничего не видела и ничего не слышала.

Цеплялась за него, уже потерявшего сознание, и не могла никак отпустить.

А потом сидела под дверью медсанчасти, приятгивая недоумевающие взгляды местных. Хороша я была, наверно, грязная, вся в крови и слезах…

А потом пришел Юрка.

Я вскочила, тревожно вцепилась в его куртку, с ужасом ожидая… Страшного. Того, после чего жить не стоит уже.

— Марта, — Юрка взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза. — Пока жив. Ты должна лететь.

— Я без него…

— Цыц! — рявкнул Кирсанов. — У тебя дело. Я уже связался с твоими… Ты обязана помочь засадить за решётку мразь. Это твой долг, как гражданина, как будущей матери и всякое такое… — он был немногословен, речи толкать не любил, надеялся, что я всё пойму. — Кирилла тоже увезут, потеря крови большая очень, но удалось остановить. Сейчас заштопают на быструю руку. Я позабочусь о нём, обещаю. Марта, я обещаю тебе.

— Обещаешь… Обещаешь… — я его не видела из-за пелены слёз, он куда-то пропал.

Я разрыдалась, вцепилась в него, не желая слушаться и уходить, но Юрка все же победил, настоял на своем.