Чертово болото

По меньшей мере в двадцати куплетах мужчины перечисляли все принесенные ими подарки, причем в предпоследнем стихе всякий раз упоминался какой-нибудь новый предмет: передник, цветные ленты, суконное платье, кружева, золотой крестик и даже сотня булавок — все нашло себе место в скромной корзине подарков, подносимых невесте. Отказ, которым отвечали деревенские матроны, был бесповоротен. Но кончилось тем, что парни заговорили о красавце женихе, и тогда женщины ответили, обращаясь к невесте и подпевая мужчинам:

Отвори нам дверь, отвори,
Смилуйся над нами, Мари,
С ними милый твой, а не лих, не тать,
Открывай, не то счастья не видать.

XX Обручение

Конопельник тут же вытащил деревянный засов, которым дверь запиралась изнутри; в то время других запоров в наших деревенских домах почти не было.

Жених со своей свитой ворвался в дом невесты, но не без боя: парни, засевшие в доме, а вместе с ними и старик конопельник и старухи, считали делом чести защищать домашний очаг. Парень с вертелом в руке при поддержке своих товарищей должен был изловчиться и водрузить птицу над огнем. Это было настоящее сражение, хотя обе стороны старались друг друга не колотить и к борьбе этой не примешивалось ни малейшей злобы. Но сделалась страшная давка и толкотня, а в этом состязании мускулов самолюбие играло такую большую роль, что последствия бывали подчас серьезнее, чем можно было ожидать среди всеобщего смеха и пения. Несчастного старика конопельника, который отбивался как лев, толпа едва не задавила и притиснула к стене так, что ему было совершенно нечем дышать. Кое-кого из удальцов повалили и невольно потоптали; на пол с чьих-то рук, поцарапанных вертелом, капала кровь. Игры эти последнее время стали настолько опасными, и было столько несчастных случаев, что наши крестьяне приняли решение впредь обходиться на свадьбах без этой схватки. Последний раз мы видели ее на свадьбе Франсуазы Мейан, да и то борьба там была притворной.

Она была еще довольно ожесточенной на свадьбе Жермена. Считалось делом чести для одной стороны завладеть очагом Гильеты, для другой — его защитить. Мощные кулаки, вырывавшие друг у друга огромный вертел, перекрутили его так, что он стал похож на винт. Выстрелом из пистолета подожгли небольшой запас конопли в куделях, подвешенной в решете под потолком. Происшествие это немного отвлекло людей, и в то время как одни кинулись тушить начинавшийся пожар, могильщик, успевший незаметно влезть на чердак, спустился по трубе и схватил вертел; произошло это как раз в ту минуту, когда защищавший очаг пастух поднял его высоко над головой, чтобы никто не мог до него дотянуться. Перед началом приступа пожилые женщины предусмотрительно позаботились о том, чтобы потушить в очаге огонь, дабы в разгаре драки кто-нибудь не свалился туда и не обжегся. Таким образом, шутник могильщик вместе с пастухом без труда овладел трофеем и кинул его поперек тагана. Все было кончено! Больше никто уже не смел к нему прикоснуться. Он спрыгнул на середину комнаты и поджег оставшуюся вокруг вертела солому, делая вид, что поджаривает гуся, которого не было: только какие-то куски валялись тут и там на полу.

Уж и смеху же потом было, да и бахвальства тоже! Каждый показывал, каких ему надавали тумаков, а так как наносила их сплошь и рядом дружеская рука, то никто не жаловался и не обижался. Конопельник, которого едва не превратили в лепешку, потирая поясницу, говорил, что все это, конечно, пустяки, но что он считает незаконным действия кума своего, могильщика, перехитрившего их, и что, если бы самого его не затолкали до полусмерти, не так было бы легко отвоевать очаг. Сельские матроны тем временем подметали пол и наводили порядок в доме. На стол поставили кувшины с молодым вином. После того как все выпили и успели немного отдышаться, жениха вывели на середину комнаты, дали ему в руку палочку и стали подвергать новому испытанию.

В то время пока шла борьба, мать, крестная мать и тетки спрятали невесту вместе с тремя ее подругами, посадив всех четырех девушек на скамейку в дальнем углу комнаты и накрыв их большой белой простыней. Все три подруги невесты были такого же роста, как она, а корнеты их были одинаковой высоты; таким образом, когда они были с головы до ног закутаны в простыню, невозможно было их отличить одну от другой.

Жених должен был только слегка коснуться одной из них концом своей палочки, чтобы указать, которую из четырех он считает своей женой. Ему дано было время выбирать, но только глазами, и кумушки, сидевшие по бокам, строго следили за тем, чтобы не допустить никакого плутовства. Стоило жениху обознаться — и ему пришлось бы весь вечер танцевать не с невестой, а только с той, на которую по ошибке пал его выбор.