Чертово колесо

- "Урал", - ответил мальчишка. - Нормально ходит. Отец его весь перебрал в прошлом году. По прямой сто двадцать дает.

- Годится, - обрадовался Петухов. - Только давай со шлемом и очками. И какую-нибудь телогрейку прихвати, что б теплее было ехать.

Ребята ещё более повеселели, бросили у кого что было в руках на землю и собрались было идти, но тот же рослый паренек вдруг засмущался, и затем попросил:

- А деньги покажи.

- Деньги! - усмехнулся Петухов и полез в карман. Он вытащил пачку долларов, заклеенную поперек полоской бумаги, эффектно щелкнул ею по ладоне и выудил из неё три стодолларовых бумажки. - Это аванс. Пригоните свой мопед, получите остальное. Скорее, пацаны. Сами знаете, время - деньги. Упустите, не поймаете.

Ребята забрали триста долларов, поделили и почти бегом бросились из леса. Вначале они отправились налево к дороге, но очевидно передумав, пошли напрямик через поле.

Некоторое время Петухов провожал их взглядом и при этом думал, вернутся мальчишки с мотоциклом или нет. В конце концов, они уже заработали по сто долларов и вполне могут отказаться от остальных, если что-то им помешает или они испугаются связываться с подозрительным незнакомцем. Петухов помнил, какими взглядами они встретили его, он прекрасно понимал подростки догадываются, почему он скрывается в лесу, и теперь пожалел, что не пообещал им больше, сразу не перешиб страх и осторожность деньгами.

Когда ребята скрылись из виду, Петухов подошел к уже сложенной, небольшой кучке хвороста, подпалил клочок газеты и сунул его под нижние ветки. Огонь разгорелся быстро, и он запоздало подумал о дыме, но его почти не было - хвойные ветки были высушены до состояния пенопласта.

Распотрошив один за другим три полиэтиленовых пакета, Петухов сложил в один из них деньги, поудобнее устроился на бревнышке и принялся торопливо есть. После всего пережитого у него появился зверский аппетит, и обычный хлеб с соленым огурцом показались ему поразительно вкусными. Откусывая по-очереди то от батона, то от огурца, он вдруг почувствовал какое-то необыкновенно сильное, щемящее чувство - ему вдруг страшно захотелось жить и каждое мгновение ощущать, что он действительно живет. Петухов поднялся взглядом по бронзовому стволу гигантской сосны, посмотрел на роскошную темно-зеленую хвою, и у него закружилась голова. Там наверху, на фоне пронзительно-голубого неба распласталась могучая сосновая крона, и Петухову показалось, что он раскачивается на детских качелях: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Он даже перестал жевать и на некоторое время застыл с раскрытым ртом. Но это волшебное состояние быстро прошло, и Петухов снова вспомнил, где находится и что его ждет, если он расслабится и потеряет бдительность.

Утолив голод, Петухов запил незамысловатый обед холодной колодезной водой из фляжки и закурил. Пуская колечки дыма, он без сожаления вспомнил о том, как ограбил Антона, невесело усмехнулся и вслух проговорил:

- Он бы меня тоже кинул.

Прошло минут пятнадцать, и Петухова начало клонить в сон. Голова его свесилась на грудь, глаза сами собой закрылись, и он задремал. Сон Петухову приснился не страшный, но до отвращения серый и безрадостный. Виделось ему, будто из последних сил бредет он среди голых остовов берез и нет конца этому безотрадному кладбищу деревьев. Спал Петухов не более пяти минут, но за это короткое время так истосковался по всему живому, будто прожил в мертвом лесу целую вечность. И даже когда он открыл глаза, чувство безысходности не отпустило его. Наоборот, Петухов ещё больше забеспокоился, резко встал с бревна и быстро пошел к дороге, посмотреть, не видно ли балабановских мальчишек. Он выскочил на опушку леса, периферийным зрением заметил какое-то движение справа и повернул голову.

Петухов остановился как вкопанный. То же самое сделали и два рослых незнакомца, один из которых был одет в комуфляжную форму. До них оставалось не более трехсот метров. У Петухова не было сомнений, что это преследователи и направлялись они именно сюда, но заметив его, от неожиданности остановились. Правда, всего на одну секунду.

О том, что пакет с деньгами остался лежать на бревнышке у костра, Петухов вспомнил, лишь когда возвращаться назад было поздно. Он несся по лесу, не разбирая дороги, не чувствуя хлестких ударов ветвями по лицу и совершенно не соображая, в какую сторону бежит. Шума погони Петухов не слышал, да и не пытался прислушиваться. Он просто знал, что сзади на него надвигается смерть - самый сильный стимулятор из всех, которые он когда-либо испытывал на себе.

Не вовремя обернувшись на бегу, он споткнулся и кубарем покатился в неглубокий овражек, где на дне по белому песчанному ложу протекал чистый лесной ручей. Петухов сильно разодрал о сучок щеку, но узнал об этом только когда оказался внизу на четвереньках. Кровь закапала в ручей и окрасила воду в розовый цвет.