Чертово колесо

Нана покорно принялась писать, краем сознания понимая, что это заявление может погубить Бати. Но после случившегося она не чувствовала к нему ничего, кроме ненависти и желания отомстить: «Ах, это я его сообщница?! Я — воровка?! Я ему дала кольца для продажи?! Может, я его еще и изнасиловала?! Ну ничего, пусть теперь попляшет, извращенец, негодяй, подонок. Ответит за все!»

Как только они оказались в комнатушке Бати, Нана почувствовала неладное. Но было уже поздно — он включил фильм, выпил еще рюмок пять или шесть, полез к ней. Она оттолкнула его. Он надавал пощечин, грозил ножом, разорвал на ней одежду, разрезал белье, крутил руки, совал в рот вялый член, пьяно и больно хватал за грудь потно-ледяными руками… Потом исхлестал плеткой, заставлял сосать пальцы ног, лизать анус, ковыряться языком в пупке… Привязав к батарее, пытался совать во влагалище бутылку…

Нана была в шоке и мало что понимала, ничего не чувствуя, кроме боли, страха и животной покорности. Дверь заперта, бежать невозможно. И длилось это до тех пор, пока он, напившись вдребезги, не затих на полу. Тогда она сумела отвязаться, кое-как приладить порванное платье, отковырять замазку наглухо закрытого окна, вынуть стекло, выбраться на балкон и по лестнице сбежать вниз. Во дворе уже было пусто. Ночь. Текла струйка воды в дворовом кране, переругивались кошки, а в открытом окне сидела бессонная гробовая старуха, которая с язвительной злобой прошипела ей вдогонку: «Ну что, получила свое, сучка?..»

Тем временем майор обменялся с капитаном какими-то знаками и выпроводил его из кабинета, а сам, дозвонившись до экспертизы, поинтересовался, на месте ли нужный ему врач и когда тот может принять их по делу.

— Ну вот, с экспертизой тоже все в порядке, — бросив трубку, сказал он. — Оформим задним числом. Ну-ка, покажите синяки!

— Как? Тут? Вам? — смутилась Нана.

— Вы меня не так поняли. Я просто хотел посмотреть, годятся ли они для экспертизы… Хотя бы один…

Поколебавшись, Нана спустила с плеча бретельку и показала синяки на руке, отодвинула воротник, обнажив на горле оранжево-лиловые пятна и потеки.

— Да-да, спасибо, вполне годятся… Пишите дальше, и поподробнее!

И Майсурадзе отошел к окну, боясь вспугнуть ее… Наркотики, ограбление, хранение оружия, порнография, а теперь вот изнасилование — не многовато ли для директора магазина с Дезертирки? Сумеет ли справиться с соответствующей суммой?.. Все-таки интересно жить на этом свете!.. Ехал к этому придурку на базар, думал прихватить какую-нибудь мелочь за проколы, а тут на тебе — кольца!.. А на планерке вдруг сообщение — ограблен и убит гинеколог Баташвили!.. Теперь надо копать дальше. Вдова заявила к розыску ряд наименований, но есть основания полагать, что взято там намного больше — к этому богу вульвы ходил весь город… Да что там город — пол-Грузии у него побывало, из горных деревень ехали показывать свои грешные дыры!..

Услышав, что шуршание ручки по бумаге прекратилось, он обернулся. Нана сидела, покусывая ручку.

— Все? Подписались? — спросил майор, подавляя в себе желание побыстрее схватить лист. — Подпишитесь. Задним числом…

Стараясь не торопиться, он взял заявление. Прочитал его. Пробурчал:

— Вот подонок! Червонец каторги за такое в самый раз… Кстати, он вам что-нибудь о своем дяде говорил?

— Нет, а что? У него есть дядя?.. — ответила Нана, хоть и слышала когда-то краем уха, что дядя у Бати — то ли врач, то ли юрист, в общем, кто-то из тех, кто делает деньги.

— Был, дорогая, был. Значит, ничего не рассказывал про любимого дядю? Может, он ссорился с ним или еще что?

— Нет, я не слышала ничего такого. Я вообще его мало знала, — ответила Нана, думая о том, что из-за этого все и произошло: знай она его получше — никуда бы не пошла!..

Майор еще раз с удовольствием перечитал показания и стал уточнять детали, отчего у Наны по спине поползли мурашки. Она стала запинаться, но майор настаивал, и она была вынуждена в физиологических подробностях описать всю сцену. Майор с застывшим взглядом слушал ее, не перебивая.

Неожиданно она запнулась и спросила:

— А что с ним будет? — будто только сейчас до нее дошли слова майора о «червонце каторги».

— Это как суд решит, — уклончиво ответил тот и, в свою очередь, уточнил: — А что бы вы хотели?

— Мне все равно. Но суд, десять лет каторги… На суде надо будет присутствовать?.. И все это рассказывать?..

— Конечно! — кивнул майор и важно переложил бумаги на столе, пряча подальше заявление Наны. — А вы, к слову, согласились бы взять у него… э… компенсацию?

— Что значит компенсацию?

— Ну, если бы он дал вам денег, то вы забрали бы свое заявление?

— Н-нет… Не знаю… — не очень уверенно проговорила Нана, однако возможность такого исхода ободрила ее: и на суд таскаться не надо, и он, сволочь, пусть живет, и она деньги получит. И, главное, придет конец этому кошмару допросов, стыдных деталей, предстоящей экспертизы, унижений, обсуждений!

— Ладно, об этом после, — сказал майор.