Чертово колесо

Другой, Бахва Гегечкори, из прекрасной семьи, вежливейший из людей, умел четко различать тех, с кем надо быть чутким и добрым, и тех, на кого надо обрушиваться за их дела. Золотой медалист, но оружие имел уже в первом классе (украл у дедушки из стола) и чуть не застрелил свою первую учительницу за свою первую двойку.

Нугзар тоже хорошо учился в школе, но рано начал жить районной жизнью, где в стычках, драках и разборках делал себе имя. С Бахвой они сошлись на одной из межшкольных драк (где тот бил врагов велосипедными цепями, а Нугзар ранил чужого физрука из своего первого «Вальтера»).

Тройка из вора и двух абреков (как их за глаза называли соседи, в глаза подобострастно кланяясь) наводила страх на район. За каждым из тройки вился еще шлейф личных друзей, один другого хлеще, итого человек десять можно было ожидать в гости, если бы кому пришло в голову схлестнуться с ними или не выполнить их приказов.

Когда Нугзар вышел в последний раз, Гивии уже не было в живых — скончался от инфаркта. А Бахва сильно подсел на опиум, отчего с ним стало трудно находить общий язык. Но они изредка по-прежнему ездили в загородные рестораны, где у Нугзара был открытый счет. «Как жить тут без Бахвы? Без других? Без жены? Без города? Без солнца? — заныло под ложечкой. И ответило нудно: — Но туда нельзя! Ты в розыске! Считай, что опять пошел на срок, попал в зону, только сейчас оград и решеток нет и вокруг нормальные люди живут. И ты живи, но так, чтобы их не беспокоить...»

Почему-то эта последняя мысль оказалась очень поддерживающей: да, он жил в настоящих зонах и тюрьмах, где все имел для жизни (много ли человеку надо?). Привык годами довольствоваться малым. А тут — свобода, выбор, шансы, но их надо поймать, постичь. Нужно время, чтобы основательно осмотреться.

И опять мысль о том, что о его отречении никто, по сути, не знает (кроме него самого), стала беспокоить Нугзара и нашептывать, не лучше ли пока повременить, дать о себе знать другим письмом — так и так, нахожусь в побеге за границей, объявлен розыск, помогите узнать, кто из воров сейчас в Европе, с кем можно связаться... Может быть, даже попросить денег из общака на первое время... Он сам десять лет держал общак, откуда не пропало ни копейки — недаром его то ли в шутку, то ли всерьез называли «самым честным из воров»... Нет, общак — для тех, кто в настоящей тюрьме. А он — на свободе. Вот узнать, кто здесь, поблизости, в Европе, не помешало бы... Кто-то говорил, что сванские воры свили себе гнездо в Испании, а кутаисские карманники — в Австрии... Где снежная Сванетия — где жаркая Испания!.. «В Австрии только кутаисских прощелыг не хватает...», — подумал он так, словно тут родился.

Живет же тут Колбаса, о котором Сатана сказал, что он промышляет в Европе всякими делишками, не брезгуя прямо в аэропортах грабить богатых соотечественников, о которых ему докладывают из Тбилиси: такой-то везет рейсом А 234, в понедельник, туда-то, крупную сумму для разных покупок. Колбаса едет в аэропорт: «Привет-привет, как не помнишь? Мы же на свадьбе у Николоза пили, или на похоронах тети Кетеван... Далеко едешь? Давай подвезу, мне как раз по дороге». Лох рад, и скоро ограбленным выкидывается на проселочной дороге. «Это беспредел, за такое сильно пострадать можно», — не одобрил Нугзар. Нет, все это не для него. Он и раньше такими вещами не занимался, а сейчас и подавно не будет. Притом Колбаса не вор, а бандит. Вот что-нибудь крупное... Ювелирный магазин, банк, богатая квартира, даймонд-фэктори, музей...

Недавно по телевизору показывали: в каком-то маленьком французском городке ограбили музей, где висели три картины Пикассо, а полицейский участок с решетками на окнах располагался как раз напротив музея. Дверь в участке для надежности была двойная, снаружи — решетчатая, чугунная, с висячим замком. Какие-то два корсиканца средь бела дня заперли эту решетку и, пока полицейские искали в камере для вещдоков пилу и пытались выстрелами сбить пудовый замок (другого выхода из здания не было), корсиканцы спокойно вошли в музей, дали в лоб вахтеру, связали галстуками охранника со смотрителем и, вырезав три картины ржавой бритвой, смылись. Стоимость дела — от семидесяти миллионов долларов...

Когда Нугзар смотрел этот сюжет, то чувствовал, что и сам бы не прочь сделать подобное — красиво, чисто, весело, без синяков и ссадин. Галстуками связать!.. Это же надо придумать!.. Да, видно, тут можно многим поживиться, если как следует приглядеться, если найти стукачей, которые тебе скажут, что в такой-то золотой день и час оттуда-то будут выносить мешки с деньгами... Знали ведь те корсиканцы, что другого выхода в участке нет и окна все — за решетками!..