Чертовщина

Макара бросало то в жар, то в холод. Что означало это «ВСЁ»? Он не на шутку перепугался.

Иголка, после того как указала на букву «Ё», дёрнулась и заходила по кругу.

– Всё, вечеринка закончилась, – с облегчением констатировал Кирилл. – Расходимся.

– НЕТ! – завопил Васильев, так как Чёрт ещё здесь, ведь он не показал иголкой на «ПРОЩАЙ». – НЕ РАЗМЫКАЙ КРУГ!

Наталья, которая посмотрела на Кирилла (он вздохнул, опустил голову и в ту же секунду выпучил глаза), посмотрела туда, куда смотрел он. Тогда и увидела, как иголка приподнялась над доской, будто левитировала в невесомости. Значит, всё, о чём утверждал Макар, действительно правда, ведь такого быть не может!

Макар, не дыша, наблюдал за швейным инструментом. Вдруг он взметнулся вверх. Нитка выскользнула из дрожащих пальцев. Он остановился и, делая полные обороты, начал падать. Все наблюдали, как игла приземлилась на центр доски, на изображение, подскочила, упала на край доски, перевесилась вниз и упала на пол.

На этом страшные события не закончились – они только начались. После этого начала дрожать доска. Из её центра, из изображения существа, что-то чёрное начало подниматься. Нечто, похожее на дым, очень тёмный непроглядный дым, поднималось к потолку. Доска перестала двигаться, и спустя мгновение странный дым остановился и резко принял форму и чёткие очертания.

Все смотрели на страшное существо, и их полный скептицизм как ураганным ветром сдуло.

И ни у кого не возникло сомнений, кто стоит над ними.

Макар, который схватил локти Никитенко и Буркова, завопил:

– Видите! Видите! – и радостно засмеялся.

Иванов наблюдал, как чудовище вертело головой и пристально каждого из компании. Его челюсти открывались и закрывались, ни одного звука не вырвалось из груди монстра. Потом он сфокусировал свои жуткие глаза на Кирилле.

«Спокойнее-спокойнее-спокойнее, ни в коем случае не отпускай руки!», – в панике думал Иванов.

Монстр начал медленно подносить к Кириллу своё уродливое лицо. Он чувствовал, что больше не может здесь находиться, что он в мизерном шаге от срыва. Его зубы застучали, прошептал:

– Господи…

Чёрта передёрнуло – не нравилось ему высказывание Иванова, это точно. Глаза источали ярость. Монстр скорчил физиономию, оскалился, показывая жёлтые, неровные, но на вид очень острые зубы. Потом выпрямился, задрал голову, и из его груди вырвалось звериное рычание.

Кирилл не выдержал, сорвался: он закричал.

– Кирилл, что ты делаешь?! – с дрожанием в голосе воскликнул кто-то, но в тот момент Иванову было плевать, кому принадлежало это восклицание. Скорее всего, Тимофею, его старому другу.

Кирилл отцепил руки и с криками побежал к выходу.

Что происходило дальше, каждый вспоминал с трепетом внутри; кожа в этот момент покрывалась крупными мурашками. Всех обуял дичайший ужас, начался настоящий хаос. Все закричали и кинулись вон из той проклятой часовни. Крики – человеческие и нечеловеческий – резали уши. Все выбежали вдоль заброшенных изб к автомобилям. Никто больше не думал о других – кроме Наташи и Анны друг о друге, – все старались спасти сами себя, сохранить в целостности свои шкуры. Они позапрыгивали в транспортные средства и уехали оттуда, выжимая газ на полную.

Двенадцать часов спустя

Яркое солнце освещало покинутое людьми поселение. Теперь оно не казалось таким жутким.

Молоденький воробушек бегал по крышам всех изб в поисках пищи. Летал между ними, но нигде не нашёл чего-нибудь вкусного.

Сел на крышу здания, которое было выше всех в округе. Ничего. Спустился на крыльцо. Проскакал от края до края – ничего. Залетел внутрь. На полу пусто. Поднялся выше, на приделанную к стене доску. Проскакал в сторону. Наткнулся на какой-то странный предмет. Тюкнул клювом – не прочнее дерева и не питательно. Вскочил на него. Подобрался к краю. Предмет начал падать вниз. Воробушек взметнулся в воздух и полетел в другое место. Когда сзади раздался грохот, ускорился – мало ли сзади хищник…