Чертовщина. Истории о сверхъествественном и потустороннем

Она отступила на шаг, чуть повернула голову, и свет упал на её лицо.

Это была она, моя бабушка, умершая много лет тому назад!

Я там, под дверью, чуть не кончился. Ноги начали подламываться, а перед глазами поплыло.

«Извините, не узнаю, — прохрипел я кое-как. — Вы ошиблись адресом. Досвидания!»

И, чтобы не упасть, прислонился к двери.

«Я не могла ошибиться, — сказала моя покойная бабушка с лёгким недоумением. — Я у вас давно, правда, не была, но раньше ведь часто приходила... Мама дома? Открывай, Андрюша!»

Перед глазами у меня всё уже не плыло, а мелькало.

«Я ж говорю, вы ошиблись адресом, — сказал я из последних сил. — Да и меня не Андреем зовут...».

В полуобморочном состоянии прошёл на кухню. Хлебнул воды прямо из чайника, проливая на грудь.

Меня начало отпускать, но тут я вспомнил, что в своё время родители долго не могли выбрать, как меня назвать: Андреем или Александром. В конце концов, они сошлись на Александре.

А вдруг там — ты понимаешь, где? — я числюсь как Андрей?

Полночи я думал.

Все знают, например, к чему снятся усопшие родственники. А вот о чём может свидетельствовать усопший родственник, пришедший наяву?

Или, может, у меня просто крыша поехала? Я слышал, что зрительные и слуховые галлюцинации бывают очень правдоподобными.

Потом я немного успокоился. Я сообразил, что бабушка меня с собой никуда не звала, она просто пришла — так сказать, в гости, соскучившись по любимому и единственному внуку.

Наверное, решил я, на характер галлюцинаций повлияло подсознательное чувство вины — я несколько лет на кладбище не был.

А утром, на автобусной остановке, встретил соседа. Старый хмырь, чуть ли не в Первой Конной воевал.

Увидел меня и сразу бочку покатил:

«Ни днём, ни ночью покоя нет!».

«Вы это о чём?» — спросил я.

«Ночью спать надо, а не гостей принимать!» — заорал он ещё громче.

А мне, сам понимаешь, снова дурно стало.

Весь день я порывался отпроситься с работы и побывать на кладбище — проверить, цела ли могила. К вечеру решился, но...

Давай сходим, а? Прямо сейчас.

3

На дороге тем временем показался автобус, уютно освещённый изнутри.

Мой тёзка на него даже не взглянул. Он смотрел на меня.

Идти, разумеется, не хотелось. И без всяких там оживших бабушек кладбище находится в жутком месте. Там можно хоть из пушки палить — никто не почешется.

А с другой стороны, Саша был в состоянии, близком к истерике. Пока не завидит, что и могилка цела, и земля не разрыта, не успокоится. Ещё в самом деле рехнётся...

Справедливости ради должен заметить, что полдороги тёзка болтал как заведённый, — пока мы шли по Зорге и лавировали между панельными девятиэтажками.

Фонтан красноречия стал иссякать, когда мы, миновав дома, спустились в балку.

Справа и слева высились покосившиеся заборы садов. По дну балки журчал ручеёк. Мысль, что мы единственные люди в радиусе полутора километров, доставляла почти физическое неудобство.

— Ты уверен, что мы найдём могилу в этой полутьме? — поинтересовался я.

Моего намёка Саша не понял.

— Обязательно найдём, — сказал он. — Я все ориентиры помню. Пара пустяков.

— Ну-ну, — сказал я.

Интуиция подсказывала, что всё будет не так просто.

4

Сады закончились. Мы поднялись на холм.

Позади нас виднелись контуры девятиэтажек. В некоторые окнах горел свет.

Слева простиралось вертолётное поле, справа и слева из темноты выступали очертания надгробий и крестов.

Грунтовая дорога, по которой мы шли, пересекала кладбище, деля его на две неравные части.

По закону подлости, искать сашкину бабку нам предстояло как раз в большой части.

— Очень странно, — сказал вдруг Сашка, — что я её так хорошо помню. Она умерла более двадцати лет назад, а последняя фотография «испортилась» лет пять назад.

— «Испортилась?» — переспросил я.

На секунду мне показалось, что мой спутник пожалел, что заговорил об этом.

— Ну да, — вяло сказал он. — Видишь ли, моя бабушка была если не ведьма, то что-то очень близкое к этому. Что она вытворяла, на ночь лучше не рассказывать.

Фотографироваться она не любила. Впрочем, фотоплёнка её тоже «не любила».

Однажды ей была нужна фотография на пропуск, так бабушка раз десять ходила в ателье фотографироваться — кадровичка не находила сходства между оригиналом и теми снимками, которые она приносила.

А после смерти бабушки фото начали портиться: желтеть, выцветать...

В средние века её сожгли бы на костре.

— Тогда не было фотографий, — возразил я.

— И без фото поводов нашлось бы предостаточно. По наследству кое-что перешло к моей маме.

Как-то раз она торговку на рынке сглазила.

Торговка была слишком наглая и развязная.

Ну, ма ей и пожелала: «Чтоб ты всё продала!..».

Через пару дней шла через рынок, торговка её вспомнила.

Оказывается, за весь день она ничего не продала — покупатели словно обходили её стороной, хотя лука на рынке было мало.

— М-да, — сказал я. — Такие байки хороши тем, что концов не найдёшь. Ищи-свищи ту торговку.

— Почему же, бывало и при свидетелях...

Чашечку она как-то взглядом разбила — человек шесть это видели.

У нас был ремонт, мы перетаскивали мебель из одной комнаты в другую и сели перекурить.

Тут появляется ма — очень не в духе.