Чертовщина

чайные блюдца. Я отодвинулся еще дальше и вдруг с ужасом ощутил спиной стену!

Все, приехали. Дальше некуда. Грамотно он меня подвинул, чувствуется богатый

опыт по совращению гостей. А, кстати, о совращениях, я по всем законам мира

несовершеннолетний! Впрочем, по законам моего мира. Но в этом, похоже, мой

возраст самое оно. Вот если он подойдет ближе, то я просто заору. А голос у

меня, как у павлина в брачный период, такой же громкий и противный!

Но вдруг аль Суфайед остановился. Лицо приобрело задумчивое выражение. Я

даже дышать перестал.

— А, понимаю! — вдруг просветлел он. Слава небесам! Он понимает! А…что он

понимает?

— Да, конечно. Ты же привык совсем к другому обхождению! Тонкому и

изысканному.

Я отчаянно закивал, смутно предполагая, что еще чуть-чуть, и голова просто

отвалится.

— Сына богини никак нельзя равнять с остальными, — продолжил султан

рассуждения. — Ты безумно нравишься мне, да и по знатности происхождения ни в

чем не уступаешь… Кроме того, я хочу, чтобы в твоем сердце воспылала любовь ко

мне.

«Да у меня, где угодно и что угодно воспылает, только оставь меня в покое!»,

с отчаянием подумал я.

— Решено! — он просиял, — нет ничего прекраснее взаимных чувств! Я окружу

тебя своей заботой и вниманием, и ты меня обязательно полюбишь, вот увидишь!

«Да ни за какие пряники! — пришли очередные мысли вперемешку с надвигающейся

паникой. — И что значит — окружит заботой? Ухаживать он, что ли, за мной

собрался? Интересно, правда, как у них ухаживают…»

Хозяин гарема, тем временем, вдохновенно вещал: — Я исполню любое твое

желание, в пределах разумного, конечно. Подарю тебе украшения, ты любишь

браслеты?

«Да ты меня хоть главной женой сделай, а ни хрена тебе не обломится»,

злорадно хихикнул я про себя. Опасность вроде, миновала, и я слегка расслабился.

— Ты пока свободен, Тим, а мне подумать еще надо, — витая в облаках, султан

махнул рукой в сторону суровых мачо с кривыми саблями. Двое из них, чеканя шаг,

подошли к нам. — Проводите моего нового наложника в его покои.

И чего я добился? Размышлял я, возвращаясь к себе. С одной стороны, гадский

Тархун, тьфу, Фархад, не собирается меня…гмм…просто не собирается! Так как будет

занят ухаживаниями. Если я правильно понял, хотя это и явный бред. Ладно. Время

я потяну. А вот долго ли получится тянуть? Нееет, надо выбираться, думай, ну,

же, думай, Тим, башкой, а не задницей! Пока она не пострадала…

* * *

Я почувствовал себя прямо-таки провидцем, когда мои подозрения насчет

ухаживаний оправдались. Аль Суфайед принялся за дело с невиданным размахом и

энтузиазмом.

Начал с того, что каждый вечер вызванивал меня, в смысле, приглашал, в свои

покои. Я приходил — а куда деваться? Иначе под конвоем приведут. Стражу я тоже

побаивался, потому, как чувствовал их жаркие взгляды на той части тела, где

спина переходит…гм…в иное. Надо же, даже воины у царствующего извращенца с

отклонениями! Как он это сделал? Ой, про способы лучше не думать.

В первый свой визит у султана я слегка нервничал, мало ли, все-таки в покоях

мы с ним вдвоем кукуем, кто знает, чего ему в голову взбредет? Хотя я не

посмотрю на его высокий ранг, все равно заеду по стратегически важным местам,

чтобы не лез! Потом я потихоньку успокоился, так как вел он себя вполне

прилично.

То винца предложит, то фруктов, то беседу куртуазную заведет…А что всякая

беседа неизменно сводилась к прелестям «голубой» любви и попыткам погладить меня

по коленке, я относил к издержкам жизни в гареме. В самом деле, как тут не

чокнуться, когда почти весь контингент выглядит, как воздушное создание по имени

Мехри.

В конце концов, по-моему, Фархад крепко съехал на моей почве. Смотрел на

меня телячьим взором, блаженно (читай: идиотски) улыбался, называл то

«сокровищем», то «сладеньким» (причем меня конкретно колбасило и от того, и от

другого), порывался стихи собственного сочинения читать. Но тут я его уверенно

останавливал: ненавижу стихи! У меня от них немотивированная агрессия и желание

укусить ближнего своего. К тому же, из аль Суфайеда поэт, как из меня монахиня!

Но ведь не скажешь же ему, еще расстроится, запрет в темницу куда-нибудь. Мне

совсем не хочется отсыреть в мрачном помещении…

И потому приходилось терпеть вошедшего во влюбленный раж хозяина гарема,

хотя, к слову, у меня уже его страстные взоры в печенке сидели, хотелось посреди

чинного чаепития вскочить и во все горло заорать: «А не пошел бы ты, твое

восточное величество на х…»! Но нельзя. Еще подавится, блин, чем-нибудь, — и

понеслась душа в рай… Скажут потом, специально повелителя извел! А убийство

главы государства — это казнь через отрубание головы ибо государственное

преступление. Мне мою башку жалко, я привык к ней, как-никак она со мной уже 18

лет! И я лелею смутные надежды сохранить ее на прежнем месте еще столько же,

если не больше!

Султан и подкупить меня пытался: столько подарков я в жизни не видел! Да

любую рублевскую жену кондратий бы навестил непременно, при виде того, что он

мне презентовал! И золотые браслеты, инкрустированные бриллиантами, (я все

думал, как же с собой хоть что-то домой упереть!), кольца, ожерелья (странный