Чертовски сексуален

– Ты одолжила Коко денег, чтобы ее выпустили. Прежде я не встречал женщин, кому можно доверять.

– А та, чей снимок лежал в твоем бумажнике… Она действительно тебя чем-то сильно обидела?

– Не больше, чем средней руки сатанист, – отшутился Кит.

Шелли в очередной раз успела разглядеть, что за его напускной бравадой таится нечто связанное с давней личной трагедией. Однако стоило попытаться выведать хотя бы самую малость, как голос Кита приобретал металлические нотки, а дверцы, ведущие в его внутренний мир, тут же захлопывались.

«Какую же комбинацию подобрать к этому замку?» – часто задумывалась Шелли.

– Хорошо, признаюсь – мы с тобой оба солгали при заполнении анкет. Не будем тогда обманывать друг друга сейчас. И потому… – сказала Шелли и добавила с интонацией ведущего телевикторины: – Участник Номер Один! Расскажите нам немного о себе! На этот раз правду!

– То есть только факты? – задумчиво произнес Кит. – Ну, когда-то я надеялся стать профессиональным игроком в футбол, но травма лишила меня всех надежд на спортивную карьеру. Поэтому я стал первоклассным незваным гостем на всех вечеринках в Лос-Анджелесе. Отправлялся туда, где можно было выпить на халяву. Зашел как-то раз вместе с приятелем на собеседование в модельное агентство. Предложили работу не ему, а мне. Вскоре я появляюсь на гигантском рекламном плакате на углу бульвара Сансет – рекламирую трусы «Калвин Клайн». Плакат вызывает транспортные пробки. В результате – огромная куча жалоб.

Шелли не сомневалась, для женщин-водителей это были самые приятные катастрофы. О, как славно, должно быть, смотрелся Кит в этих трусах! «Ну еще, малыш, еще один разочек высеки меня!»

– В обшем, с рекламой я завязал. Попробовал было основать рок-группу, но ни хрена не вышло, попробовал себя в качестве актера – снова облом, после чего я пустился в странствия. Едва не обнюхался кокаина в Боливии. Получил удар молнии в Малайзии. Чуть было не наступил на противопехотную мину в Сьерра-Леоне. В Мозамбике моего верного пса слопал крокодил. Ну, ты понимаешь, обычные дела.

Обычные? Шелли слушала его с неподдельным восхищением. Опасности, засады, погони, торнадо, вулканы, тайфуны, снежные лавины… Обычные дела – если ты Индиана Джонс.

– А что скажет Участник Номер Два? – принял эстафету Кит. – Каких высот вы добились в своей жизни?

– Ну… в прошлом году я организовала в школе концерт, и во время сольного номера никто изучеников не пукнул. Просто диву даюсь.

– Отлично. Следующий вопрос. Почему вам всегда кажется, что стакан наполовину пуст?

– Наверное, не нужно быть Зигмундом Фрейдом, чтобы понять – это из-за моего отца, – угрюмо призналась Шелли. – Он никогда не приезжал к нам, чтобы повидаться со мной. Слишком был занят, выступая в пабах с очередной вшивой командой под названием типа «Слизняк и гнилая капуста». Или «Слизь и яичко». Его последний ансамбль назывался «Четыре члена». Правда, когда ушел гитарист и их стало трое, пришлось поменять название на «три». Звучало не так круто. В общем, они распались и перестали выступать.

Кит удивленно покачал головой:

– Как же он посмел бросить такую восхитительную, славную девчушку?

Серебристое море дрожало под луной. Шелли тоже дрожала, однако вовсе не потому, что ей было холодно.

– Моя мама постоянно твердила, что это не из-за меня. Но ребенок не может не чувствовать, что его не любят. Как не может не чувствовать отцовского равнодушия.

Кит улыбнулся, понимающей улыбкой, предназначенной именно ей, Шелли. Улыбкой, которая заставила ее по-другому взглянуть на окружающий мир, почувствовать его тепло и великолепие. Ей тотчас стало легко и спокойно на душе. Они шли вдоль самой кромки воды, и их ступни синхронно погружались в мокрый теплый песок. Шелли стоило немалых усилий, чтобы не взять Кита за руку. Ей казалось, будто она открывается миру – подобно устрице, постепенно размыкающей края створок.

– А потом?

– А потом, когда умерла мама, для меня вместе с ней умер и весь остальной мир. Мама всегда говорила мне: «Оставляй записку, когда уходишь, чтобы я знала, куда ты ушла». Когда ее не стало, я думала только одно: где же ее записка? Куда она ушла?

Кит немного помолчал.

– Черт возьми, Шелли, кажется, ты достучалась до моего эмоционального либидо. – Он улыбнулся ей, и на этот раз в его глазах она заметила короткую вспышку ожидания. – Жаль, что тебе до сих пор интересно лишь мое тело!

– Неправда. Сейчас я даже отдаленно не интересуюсь твоим телом. Теперь, когда ты открылся мне, мне интересны твои мысли. – В это мгновение, обдав брызгами их босые ноги, на берег накатила высокая волна.

– Тогда это не произведет на тебя никакого впечатления, – сказал Кит и, нагнувшись, поцеловал ее в шею.

От прикосновения его губ Шелли впала в экстаз, сродни тому, в какой впадали подростки на концертах «Битлз» году этак в 1966-м.

– Ты прав, совершенно никакого, – солгала она, избегая взгляда Кита и устремив глаза на незнакомые звезды. Брать его за руку ей расхотелось. Захотелось схватить за что-то другое – например, за пах.