Чёртовы кресты

Жил Тимур один. Снимал небольшую однушку на окраине Королёва. Работал в Управлении МВД – попал сюда по распределению после академии. И сразу в начальники отдела. За какие выдающиеся качества и по чьей протекции детдомовца, а значит – без папы-генерала, и далеко не отличника строевой и политической подготовки вдруг так выделили, Тимур не знал. Сперва, конечно, переживал. Ждал, что в новом коллективе будут завидовать, но новообразованный отдел истории никого, казалось, не интересовал. Тимура даже жалели, несмотря на отдельный кабинет. Нина Васильевна из делопроизводства пару раз угощала пирожками и почему-то называла «мальчик мой». А коллеги-следователи по уголовным делам, только нормальным, современным, а не покрытым вековой пылью, даже заходили иногда посоветоваться по всевозможным околоисторическим вопросам. Несли на предварительную экспертизу, как они это называли, древности от скупщиков. И если Тимур говорил, что вещь действительно стоящая, а не новодел фуфловый, тогда уже и за официальной экспертизой обращались.

Тимур не был против. Всё равно горящих дел у него не было, процента раскрываемости с него никто не требовал. Да и вообще ничего не требовал. Начальство довольно туманно сформулировало задачи отдела, но обещало много интересных дел в будущем. Или в прошлом – это ведь как на эти дела посмотреть.

А началось всё с «консервов». Не с обычных, в жестяных банках, конечно, а с дела под названием «Консервы».

* * *

– Какой такой следователь? Какой отдел? Какая альтернативная история? Вы там совсем уже того? Кукушечек ваших разлетевшихся кто ловить будет? А, всем отделом? Ну так ловите и не морочьте нормальным историкам головы! Безобразие! Я на вас жалобу… Я на вас всех культурологов спущу. Я на вас чёрных археологов натравлю! – немолодой профессор негодовал.

До пенсии оставалось совсем ничего, продержаться бы на кафедре и уйти с почётом. Так нет, принесла нелёгкая.

– Федот Константиныч, ну что вы, в самом деле? Мы же не в кабинет вас повесткой вызвали. Нам бы просто поговорить, – Тимур, следователь отдела истории, устало улыбался.

Он уже полчаса выслушивал, что их работа – это больной бред и самодурство власть предержащих.

– Кормитесь за наш счёт, раздуваетесь, упыри! Какие могут быть преступления в истории? Кому всё это надо-то теперь, а? Рамзес вам заявление написал? Или, может, библиотекарь Ивана Грозного свидетелем выступает? Тьфу! – слюна брызнула и повисла на седых усах профессора исторических наук. – Лженаукой занимаетесь! У вас образование-то какое, а? Вы что, молодой человек, закончили, чтоб вот так ко мне вваливаться и задавать идиотские провокационные вопросы?

– Академию МВД я закончил. А на вопросы мои вы уж постарайтесь ответить развёрнуто, иначе к вам приду не я, а ОБЭП. И поинтересуется на предмет прошлогоднего гранта на исследования катакомб в Царицыно и вашей новой дачи в Подмосковье, вот им вы и расскажете свои настоящие истории, не альтернативные, – Тимур достал диктофон и включил запись.

Кажется, аргумент убедил профессора, он был готов отвечать.

– Итак, Федот Константиныч, скажите, где все документы по строительству Московского метрополитена?

Плечи профессора опустились, седые усы уже не топорщились.

– Я знал, что рано или поздно вы придёте. Не вы, конечно, лично. Но кого-то эти бумаги точно заинтересуют. Когда в августе девяносто первого пришла директива уничтожить всю секретную документацию, я взял грех на душу. Думал, продам потом, хоть за сколько. Время-то какое было. Но вы не помните, наверное.

– Продолжайте, пожалуйста, – поторопил Тим профессора.

– Из документов у нас хранилась одна коробка, я сразу понял, что содержимое её мало чего стоит. Там были какие-то совершенно фантастические цифры. Даже я, гуманитарий, понимал, что всё подделка. Но коробку сохранил.

– Не продали?

– Да кому она нужна? – профессор тяжело поднялся, прошёл к книжному шкафу, потянул за какие-то золочёные корешки – кажется, это была «Всемирная история» под редакцией Чубарьяна.

Шкаф нехотя отъехал, открывая маленькую нишу. Внутри стояла небольшая пыльная коробка.

– Забирайте. Но я вам точно говорю: всё, что внутри, – ложь. А правду никто никогда не узнает. Мне уже и не нужно, я старый. Мне бы на дачу, у меня там капуста и парник с перцами. Вы любите перцы? – профессор подтащил коробку к столу.

– Люблю, Федот Константиныч. Спасибо за помощь следствию. Думаю, вас уже никто не побеспокоит. – Тимур отключил диктофон.

– Эх, гранты эти, дачи. Да какие дачи? Курятник на четырёх сотках на границе с Владимирской областью. Быстрее бы пенсия, уйду не раздумывая. Историк из меня бумажный вышел – с института в поле не выезжал. На раскопки Аркаима не поехал, по статусу не положено. Неисторично это, не соответствует официальной теории. Эх… Может, вы вот… Может, вы сможете. Не в Аркаим, а вообще… Всё, – профессор проводил следователя до выхода из кабинета и тихо прикрыл за ним дверь.

Коробка оказалась лёгкой, но нести её всё равно было неудобно. Кое-как дотащив ценный груз до отдела, Тим с нетерпением стал разбирать пожелтевшие бумажки.