Черты народной южнорусской истории

Когда в 1146 году почувствовал он близость смерти, то хотел утвердить вместо себя Игоря. Он начал просить киевлян признать его своим князем. Киевляне не терпели ни Всеволода, ни его рода, но притворились, что желают иметь его брата. Собралось вече под Угорским; целовали крест Игорю. Чтобы власть его была тверже, ему целовали особо крест вышгородцы. Вышгород, как кажется, тогда только получил значение свободного города, а прежде был пригородом Киева, и князь киевский само собою был и вышгородским; теперь напротив, Вышгород также присягает особо. Это показывает, что Вышгород достиг большей самобытности. Пока Всеволод был жив, киевляне хитрили и должны были прибегать к обыкновенной рабской уловке — притворству; но когда Всеволод умер, тотчас же собрали вече и потребовали на него Игоря. Игорь послал брата Святослава. Киевляне выговорили ему, что у них тиуны княжеские, что собирают княжеские доходы люди корыстолюбивые и дурные. Ратша ны погуби Киев, а Тудор — Вышгород, говорили они; теперь целуй крест, князь Святослав, с братом своим: кому будет обида, то ты оправляй. Святослав сошел с коня и поцеловал крест в том, что будут у них тиуны выборные по их воле. Тогда киевляне подняли на поток и Ратшу, и Тудора, и ограбили Всеволодовых мечников. Игорь послал было утишать восстание; киевляне зато пригласили вместо Игоря князем к себе сына Мстислава Мономаховича, Изяслава, бывшего тогда в Переяславле. Этого князя избрали не только киевляне и вышгородцы, но из других городов — из Белгорода и Василева, от всего Поросья и от черных клобуков было к нему призвание сделаться князем Киева и Русской земли. Здесь, сколько известно, встречаем в первый раз избрание князя всей Русской землей (землей полян) правой стороны Днепра. Видно, народ почувствовал, что может распоряжаться своею судьбою вопреки внешней силе, столь долго его подавлявшей. Пока Изяслав не подступил к Киеву, киевляне держали свое избрание в тайне от Игоря: доказательство, что у Игоря кроме киевлян была тогда чуждая черниговская дружина: как Всеволод держался приходом черниговцев в Киев, так и Игорь еще не решался довериться киевлянам вполне: ладил с ними и уступал им, но в то же время держался за чужую киевлянам силу. Эта-то нерешительность и погубила его дело. Киевляне уговорились изменить Игорю тогда, когда уже Изяслав вступил в сражение. Так и сделалось. Полки Игоря и его брата были разбиты. Сам Игорь схвачен в болоте и посажен в поруб, в подземную тюрьму. Такого понятия не было, чтобы князь, по важности своего происхождения, был изъят от грубого обращения: и с князьями в подобном случае обращались как с простыми. Порубы были так неудобны и так дурно было сидеть там, что Игорь заболел и захотел в монахи. Между тем брат Игоря, Святослав черниговский, пытался освободить брата из неволи. Открылась война в Северской области — война довольно разорительная для жителей, особенно в Новгороде-Северском. Враги больше, однако, разоряли села князей, с которыми воевали, сожигали гумна и стоги, забирали стада, составлявшие хозяйственное богатство, побрали в погребах мед в бретьяницах, железо и медь. Церкви княжеские считались тоже достоянием князей, — их грабили; а рабов княжеских делили, как скот. У Святослава взяли таким образом до 700 рабов. Между тем князья, двоюродные братья Святослава и Игоря, державшиеся стороны Изяслава Мстиславича, в надежде приобресть себе всю Черниговскую волость потом изменили ему. Киевляне, любя своего князя, как только услышали об этом, бросились с неистовством в монастырь, где был Игорь, выволокли его на вече и убили варварским образом: полуживого его тащили через торг ужем за ноги. Так как он был уже монах, то духовенство стало смотреть на это дело как на нарушение духовной неприкосновенности, и распространился слух, что над телом убитого зажигались свечи: впоследствии его причислили к святым.