Черты народной южнорусской истории

Развитие народной свободы необходимо должно было произвести возвышение одних пред другими и образование сильного класса. Власть и сила находились в руках бояр. Бояре галицкие не составляли в строгом смысле слова аристократию, замкнутое сословие, совокупность фамилий с наследственными предрассудками и наследственным сознанием фамильных прав. Под именем бояр, как и вообще в русском мире, в Галиче еще более разумелись люди богатые, владельцы земель; течением обстоятельств, уменьем ими пользоваться для своего возвышения приобрели они силу и влияние, и так же легко возвышались, как и упадали. Есть пример, что в числе таких сильных земли Галицкой были сыновья попов и простых мужиков, смердов. Доброслав же вокняжил ся бе и Судьич попов внук; о других: приидоста Лазарь Домажерич и Ивор Молибожич, два беззаконника от племени смердья, и поклонистася ему до земле; Якову же удивившуся и прашавшу вины, про что поклонистася, Доброславу же рекшу: вдах имя Коломыю (Ип. Л., 179). Они возвышались, пользуясь смутными обстоятельствами. Благодаря беспрестанным смутам усилился в Червоной Руси боярский элемент, особенно во время смут, происходивших после смерти Романа. Каждый претендент старался набрать себе союзников и раздавал пособникам, принявшим его сторону, в Галицкой земле города: и прия (Данило) землю Галичскую и розда городы бояром и воеводам, и беиаше корма у них много (Ип. Лет., 173). Такой счастливец возводил свою родню и приятелей и служивших ему, и составлял около себя чадь. Они владели землями и управляли городами. Народ страдал от их произвола. Доброслав, вшед в Бакоту, все понизье прия без княжа повеления; Григорьи же Васильевич собе Горную страну Перемышльскую мышляше одержати, и бысть мятеж велик в земле и грабеж от них (Ип. Л., 179). Послаху исписати грабительство нечестивых бояр (ibid.). Они между собой враждовали; каждый возвышался на счет другого, и каждый хотел оторвать у другого достояние, чтобы улучшить свое. Этою-то враждебностью, как замечено выше, объясняются тиранства князей Владимира и Романа над своими противниками; партия со своей стороны хотела утвердиться под знаменем своего князя, а потому и поджигала его на уничтожение противников. Хотя стечение обстоятельств во многом благоприятствовало тому, чтобы Галич сделался центром соединения Южной Руси, но этому препятствовал также дух жителей, под теми же обстоятельствами развившийся необузданным стремлением лиц к возвышению какими бы то ни было путями. У галичан притом развилось удалое уважение к воинской доблести, как это видно из многих мест Волынской летописи.[133] Храбрость личная была добродетель и являлась в ореоле поэзии. Успех храбреца делался его оправданием. Бояре, становясь на общественную ступень, усвоивавшую за ними это название, не думали об общем деле, и потому находилось много таких, что приставали к утрам и возбуждали их на отечество, другие наводили поляков, третьи — такого-то и такого-то князя, и выигравшая сторона возносила этих князей. Когда они замечали, что князь непрочен, то спешили приставать к другой партии и к другому князю, и часто случалось, чтобы заранее упрочить себя, подвигали врагов на тех, которых сами призвали. Естественно, значение князя упадало более и более: князь не окружался никаким атрибутом могущества; он постоянно действовал по указанию бояр (советом), и как бояре жили между собою в несогласии, то беспрестанно попадал впросак; надобно было угодить одним — значит приходилось раздражать других. Как обращались с князьями, можно видеть из того, что Данилу в пиру веселящуся один от тех безбожных бояр лице залил ему чашею (Ипат. Л., 171). Роман, видно, не успел перемучить всех своих противников; может быть, из его благоприятелей стали противники, — только жена его с детьми должна была удалиться. Призвали детей Игоря северского и посадили одного в Галиче, а другого в Звенигороде. Заправлял этим призванием Володислав, конечно, думавший воспользоваться новыми князьями для себя. Потом выгнали вдову Романа из Владимира. Там посадили третьего Игоревича, которого перевели в Перемышль. Скоро, однако, призванные князья совершенно закружились в этом омуте; бояре поджигали их одних на других, старались вооружить князей на других бояр, те и другие сносились с уграми, с поляками, а некоторые хотели жить независимо. Между тем с Игоревичами пришли и свои мужи и, конечно, отчасти при их содействии, с помощью некоторых бояр, мстивших своим братьям, с которыми были во вражде, Игоревичи составили заговор и стали убивать величавых бояр. В летописи число убитых выставлено до 500; но это, быть может, позднейшая вставка, потому что в некоторых списках оно пропущено, и вообще это число слишком велико для числа одних знатных (величавых) особ по преимуществу. Но главные коноводы боярские ушли в Угрию; на челе их был Володислав. Когда они с помощью подступили к Перемышлю и приглашали жителей сдаться и выдать Игоревича Святослава, то говорили: братья, почто смущаетеся? не сии ли избита отци ваши и братью вашю, а иней имение ваше разграбиша и дщери ваша даша за рабы ваша, а отчествии вашими владеша инии пришельцы? (Ипат. Л., 158). Это место, характеризуя способ насилия того времени, указывает, что с Игоревичами прибыли северцы и они-то поставили себя в положение иноземцев к галичанам. Не только угры были тогда вызваны боярами. Когда Володислав с братьею бежали в угры, другие ушли к полякам и призывали их на помощь, третьи — в Белз, где княжил удельный князь Всеволод, четвертые в Пересопницу на Волынь. Игоревичи со своей стороны закликали половцев. Таким образом в Червоной Руси явились разорительные полчища иноземцев. Можно представить себе, как тяжело для массы народа должна была отзываться эта трагедия. Дело Игоревичей было проиграно, несмотря на половцев; князья были взяты в плен. Бояре владимирские и галичские — на челе первых Вячеслав, на челе других Володислав — решились наконец принять себе князем Данила, сына Романова, тогда бывшего еще дитятею. Его посадили на столе в церкви Богородицы, в Галиче. Трое из Игоревичей — Роман, Святослав и Ростислав, — взятые в плен уграми, были выпрошены галичанами на свой суд и повешены. Факт оригинальный, показывающий, что в Червоной Руси род князей не считался уже выше обыкновенных родов и жизнь их подлежала общему суду народному. Значение Рюрикова рода видимо упало. Галич не считал уже ничьего права княжить у себя не только за тою или другою ветвью князей, но и вообще за Рюриковым родом. Скоро Володислав подобрал себе партию и выгнал Данила с матерью; Володислав захватил правление и стал княжитися (1208–1209). Угорский король поспешил воспользоваться новым порядком и обобрал Володислава и его приятелей, с которыми непременно должен был Володислав разделить свою власть, так что товарищ его, Судислав, весь в злато пременися, т. е. откупался от венгерского короля. Володислав торжественно седе на столе. Таким образом, княжеское достоинство выступило из Рюрик ова рода; этим, казалось, удельный уклад начинал новый поворот, и он возникал прежде всего в Галиче — там подавали пример; там стали князей казнить смертью, не обращая внимания на их княжеское достоинство; там стали принимать особ не от Рюрикова рода. Почти можно поэтому предвидеть, как бы разыгралась история удельного уклада без тех обстоятельств, которые способствовали единовластию. Русь возвратилась бы к порядку, существовавшему до призвания варягов, то есть у разных народов в разных землях были бы свои князья, свои веча, не связанные уже единством княжеского рода.