Червь

Оружейник рванулся вперёд, оттолкнул Мрака бронированной рукой, затем пихнул Регента и ухватил Сплетницу.

Лазер ударил в правое плечо Оружейника, развернул и бросил его на землю. Броня дымилась в месте попадания.

— Кто?! Почему?! — развернулся Оружейник и увидел Легенду с поднятой и нацеленной на него рукой. — Легенда?

Мисс Ополчение навела на него оружие.

— Итак, кажется, вы не хотите, чтобы это всплыло, — сказала Сплетница, глядя на героиню. — Позвольте нам уйти, я буду держать рот на замке.

— Я знаю, что ты устал, что ты не спал ночами, — Мисс Ополчение обращалась к Оружейнику, игнорируя Сплетницу. — Ты был расстроен, что твоя мечта не осуществилась. Но зайти так далеко?

— Это было ради высшего блага, — ответил Оружейник без тени стыда или скромности. — Если бы сработало, то Левиафан и глава Империи 88 были бы оба мертвы. Все выжившие стали бы легендой. И город восстал бы из пепла, став действительно великим.

— Это не сработало, — сказала Сплетница. — Не могло сработать.

— Заткнись. Ты уже достаточно наговорила, — тяжело дыша, Оружейник выплюнул эти слова и отвернулся от неё.

— Знаешь, как работает физиология Губителя? Ты можешь взорвать небольшую атомную бомбу у него под носом, а он, скорее всего, выживет. Потратит два-три года на восстановление, но выживет.

— Заткнись! — Оружейник поднял голову и заорал на нее. Остановился. Когда он снова заговорил, его голос звучал почти спокойно. — Ты тоже не всё знаешь.

Нет!

— Она, — он указал на меня. — Она не та, кем ты её считаешь.

— Мрак, заткни его, — быстро сказала я.

Мрак поднял руку, но не накрыл Оружейника своей тьмой.

— Она хотела стать героем. С самого начала, с той ночи с Луном, когда его поместили в заключение.

Рука Мрака опустилась.

— Я познакомился с ней в ту ночь. Она сказала, что она — герой, но вы, Неформалы, приняли её за злодея. Я и не думал сомневаться в этом, пока она не пожелала встретиться со мной в ночь перед ограблением банка. Рассказала, что присоединилась к Неформалам в качестве тайного агента, чтобы набрать компромат и сдать всю вашу группу. Потом она разговаривала со мной на балконе, в ту ночь, когда вы напали на благотворительный ужин. Сказала, если я отпущу её, она разузнает для меня подробную информацию о вашем боссе. Видимо, тогда она ещё не выяснила эту маленькую деталь…

Я попыталась заговорить, сказать хоть что-нибудь, хотя бы “Я передумала”. Но у меня слишком пересохло в горле.

Оружейник повернулся, крича кейпам, смотревшим на нас:

— Презираете меня? Я пытался спасти этот город, я был ближе к победе над Губителем, чем Сын! Эта девчонка — та, кого вы должны презирать! Она хотела стать героем, но ей слабо было сделать хоть что-нибудь героическое! Она планировала начать свою карьеру с предательства своей команды ради славы!

Я отступила назад и с трудом сглотнула.

— Это правда?

Я взглянула на Мрака, но он обращался не ко мне. Он спрашивал Сплетницу.

— Да, — подтвердила она.

Сука смотрела на меня широко открытыми глазами, оскалившись, как будто забыла все человеческие эмоции. Регент осмотрел меня сверху донизу и отвернулся, словно от отвращения. Кулак его здоровой руки был сжат так, что побелели костяшки.

Я не видела лицо Мрака, и не могла прочесть язык его тела, а если бы я могла его увидеть, то это причинило бы мне боли раз в десять больше, чем я испытывала сейчас.

Сплетница единственная не выглядела удивлённой.

Я отступила на шаг и никто не попытался меня остановить. Герои были заняты Оружейником, а Неформалы не могли или не хотели обходить толпу, чтобы последовать за мной.

Поблизости какие-то кейпы уставились на меня. Они что-то говорили друг другу вполголоса. Панацея была среди них, она смотрела на меня как на пришельца с другой планеты.

Я развернулась и ринулась из госпиталя, за дверь и на улицу, я бежала и бежала.

Вот только мне некуда было бежать.

8.08

Как город уровня Броктон Бей мог бы выразить уважение героям, злодеям и всем остальным, кто отдал cвои жизни, защищая его? Ещё пять лет назад ответом были бы торжественные похороны.

Но, как оказалось, ничего хорошего из этого не выходило.

На первый взгляд, это была отличная идея, возможность торжественно проводить павших. Возвышенные речи о великих моментах истинной самоотверженности даже самых подлых злодеев и, конечно, о героических жертвах хороших парней.

Однако, число проблем стало нарастать как снежный ком. Разве могли люди, отвечающие за мероприятие, на самом деле позволить кому-то встать и произнести хвалебные речи о человеке вроде Кайзера? Если бы они на такое пошли, то вызвали бы справедливый гнев десятков или сотен людей, чьи жизни поломала Империя Восемьдесят Восемь.

Было принято непростое решение избегать разговоров об отдельных злодеях, упоминая лишь об их участии в общем сражении, однако и здесь всё было не так гладко. Подчинённые и друзья павших злодеев были недовольны таким пренебрежением, зачастую заявляя об этом прямо во время похорон, и со всё большей неохотой шли на защиту городов от Губителей.