Червь Могильных Холмов (СИ)

— Ну, коли так, то конечно оно да, – почесал голову мужик. – А сейчас может надо чего? Факелов али Старца оберег?

Тидред поморщился.

-- Нет. Этого не надо, а нужно мне вот что: семян подсолнечника сырых пригоршню, прошлогоднего сбора, клок шерсти черной козы, и чебреца пучок. Да, и могила дочки мельника, коли ее сейчас разрыть, окажется пуста. Поскребите дно гроба и принесите мне из него мелкой стружки. Остальное я найду сам. И чтоб никто ночью на улице не появлялся.

Сказав это, он развернулся и вошел в дом.

Крестьяне пошумели еще немного, выбрав группу мужчин для раскопки могилы, а затем разошлись по домам.

Скрипнула дверь и хозяин дома ступил внутрь. Тидред лежавший на лавке в сенях с закрытыми глазами, услыхав, как вошел старик, даже не пошевелился.

– Сынок, – раздался скрипучий голос деда. – Может и я на что сгожусь?

– Сгодишься, – сказал Червь, не открывая глаз. – Разбуди меня когда принесут все, что я заказывал.

И, отвернувшись к стене, задремал.

Поднял его старик примерно через часа три. Вновь пригласил в кухню, где показал лежащие на деревянной досочке затребованные ранее у крестьян необходимые ингридиенты.

Взяв у деда глиняную кружку, Тидред ссыпал в нее семена подсолнечника и подавил ложкой. После добавил перетертый чебрец и немного черной шерсти. Напоследок засыпав мелкой стружки от деревянного гроба, он выдавил внутрь сок нескольких корешков, собранных им лично за домом старика и кинул щепоть порошка, достав его из сумки, прихваченной в Кейоле.

Вытряхнул содержимое на стол и скатал из полученной смеси небольшой шарик. Взвесив его на ладони, удовлетворенно хмыкнул и приказав деду не высовываться на улицу, вышел из дома.

Уже стемнело, на ночном небосводе висел тонкий месяц, который не давал достаточно света для человеческих глаз, чтобы возможно было хоть что-либо разглядеть без факела в разлившейся ночной тьме.

Тидред вытянул руку со скатанным шариком на ладони и прошептал заклинание, вызубренное им когда-то в Яслях Боли еще в подростковом возрасте.

Комочек медленно приподнялся в воздух, вспыхнул и, осыпая пространство искрами, неторопливо поплыл по воздуху. Червь, не таясь, последовал за ним.

Поблуждав некоторое время по узким улочкам деревни, пылающая маленькая сфера остановилась у домика, стоящего на окраине, противоположной той, к которой днем пришел Червь. Здесь шарик на мгновение разгорелся ярче, подлетел к окну, и, спустившись к земле, с шипением затух.

Обнаружив неподалеку навес, укрывающий сложенное сено от дождя, Тидред присел и принялся ждать. Проведя рукой по глазам, он прочел другое заклинание и его зрачки приняли форму вертикальных черточек, наподобие кошачьих, а белки загорелись слабым зеленым светом.

Скрозла появилась ближе к полуночи.

Червь заметил ее еще тогда, когда она ковыляла по полю, подходя к деревне. Порыв ветра донес до него отвратительное зловоние разлагающегося трупа. Только после того, как пузатая фигура остановилась у окна, где погас огненный шарик, и длинные когти принялись царапать подоконник, Тидред подал голос:

– Уходи и не появляйся сегодня.

Скрозла резко повернулась на звук. Ее полуслепые глаза почти ничего не видели, а мертвые ноздри с шумом втягивали воздух. За призрачной пленкой на огромном животе можно было разглядеть копошашегося уродливого младенца.

– Господин, – обнаружив стоящий у сеновала силуэт воина и узнав в нем того, кто имеет право отдавать приказы, наконец просвистела полусгнившая глотка. – Я хочу есть, господин. Моему ребенку нужна еда.

– Пошла прочь! – Червь повысил голос. – Пожрешь завтра. А сегодня здесь никто не должен сдохнуть.

Скрозла заскулила, но ослушаться старшего не смела и ей ничего не оставалось, как отступить.

Пузатая фигура, все еще разочарованно скуля, отошла от окна и начала разворачиваться к полю, как внезапно замерла и снова принюхалась. Затем, повернувшись в сторону скрестившего на груди руки Тидреда, она сделала огромный прыжок, схватила его за шею и повалила на землю.

Все, что успел сделать не ожидавший такой наглости Червь – это перехватить лапы с длинными когтями, отчаянно пытающиеся разорвать ему горло. Придавившее грудь тяжелое полусгнившее тело не давало подняться и Тидреду оставалось только уворачиваться от щелкавших перед лицом челюстей и стекавшей с них желтой слюны.

– Не господин, – просвистела скрозла, на мгновение приостановив попытки прикончить человека. – От тебя воняет Светом! Ты более не угоден Хозяину!

Червю, наконец, удалось зажать обе лапы чудовища в одной руке и второй он наполовину вытащил меч из ножен.

Скрозла издала громкий вой и повторным высоким прыжком слетела с лежащего воина, став в стороне.

Не теряя времени даром, Тидред вскочил, выхватил артефакт полностью и, сделав шаг вперед, ударил. Образовав яркую дугу, осветившую улицу на много шагов вокруг и больно резанувшую по трансформировавшимся для ночного зрения глазам, лезвие меча рассекло ослепленное, прикрывающее морду лапами чудовище от левого плеча до правого подреберья. По сторонам хлестнула черная жидкость и разрубленное почти пополам тело скрозлы упало на траву.