Червь Уроборос

— Господин мой Юсс, господин мой Брандох Даэй и вы, прочие лорды Демонланда, неожиданностью было для меня обнаружить вас столь недовольными и угрюмыми. Ибо явилась я радоваться вместе с вами. И странно для моих ушей слышать, как вы скорбите и оплакиваете своих злейших врагов, которых со столь огромным риском для своих жизней и всего для вас дорогого, наконец, низвергли. Я лишь дева и возраст мой невелик, и, хотя воспоминания мои и простираются в прошлое на две сотни весен, не годится мне давать советы великим лордам и воинам. Однако странным покажется, если всю вашу жизнь не будут сопутствовать мирное довольство и славные мирные деяния вам, молодым и благородным владыкам всего мира, наделенным всяческими богатствами и высшими дарами учености, на вашей милой родине, что является прекраснейшей страной в мире. И если негоже вашим мечам ржаветь, вы можете обнажить их против варварских народов Импланда и прочих отдаленных стран, дабы завоевать их.

Но лорд Голдри Блусско горько рассмеялся.

— О королева, — воскликнул он, — разве покорение слабых дикарей насытит эти мечи, что воевали с домом Горайса и всеми его отборными полководцами, что укрепляли великое могущество Карсё, его славу и ужас?

А Спитфайр сказал:

— Что за радость нам в мягких постелях, изысканных кушаньях и всех увеселениях гористого Демонланда, если мы станем лишенными жал трутнями, и не будет труда, что обострил бы нашу охоту к праздности?

Все ненадолго замолчали. Затем лорд Юсс заговорил:

— О королева Софонисба, взирала ли ты когда-нибудь на дождливый весенний день, на простершуюся меж землей и небом радугу, и замечала ли, как цвета дуги преобразуют все земные вещи под нею: деревья, склоны гор, реки, поля, леса и людские жилища?

— Да, — промолвила она, — и часто желала попасть туда.

— Мы же, — произнес Юсс, — перенеслись на ту сторону радуги. И там мы не нашли хваленой желанной страны, но лишь сырость, дождь и ветер да холодные склоны гор. И знание это холодит наши сердца.

Королева сказала:

— Сколько лет тебе, господин мой Юсс, что говоришь ты, как мог бы говорить старик?

Он ответил:

— Завтра мне исполнится тридцать три года, и по человеческому счету это немного. Ни один из нас не стар, а братья мои и лорд Брандох Даэй младше меня. Но подобно старикам можем мы взирать теперь на свои жизни, ибо все хорошее для нас из них ушло.

И еще он сказал:

— Тебе, о королева, едва ли знакомо наше горе, ибо тебе благие Боги даровали то, чего жаждало твое сердце: вечную юность и мир. Разве не могли бы они даровать и нам желанный для нас дар: вечную юность и войну, и неубывающую силу и боевое искусство? Разве не могли бы они вновь дать нам наших великих врагов живыми и невредимыми? Ибо лучше было бы вновь подвергнуться риску полного уничтожения, чем прожить наши жизни вот так, подобно раскармливаемому на убой скоту или бездумным садовым растениям.

Глаза королевы расширились от удивления.

— Ты мог бы такого пожелать? — произнесла она.

Юсс ответил:

— Истинно говорят: на могиле ничего не выстроишь: гнилое основанье[111]. Если бы ты в этот самый миг объявила мне, что великий король снова жив и опять воцарился в Карсё, вызывая нас на ужасный бой, то быстро поняла бы, что я сказал тебе правду.

Пока Юсс говорил, королева устремляла свой взор на каждого из сидевших за столом. Когда он упомянул о Карсё, в каждом взгляде она увидела проблеск радости битвы, будто жизнь возвратилась к находившимся в смертельном трансе людям. А когда он закончил, она увидела, как в каждом взгляде этот огонек погас. Похожими на Богов в расцвете своей молодости и великолепия выглядели они, сидевшие за этим столом, но унылые и печальные они были, как Боги, изгнанные с необъятных Небес.

Никто не заговорил, и королева опустила глаза, будто погрузившись в раздумья. Затем лорд Юсс поднялся на ноги и произнес:

— О королева Софонисба, прости, что наши личные печали заставили нас настолько позабыть о гостеприимстве, чтобы утомлять свою гостью невеселым пиршеством. Но, думаю, это не предаемся мы чрезмерным церемониям потому, что считаем тебя своим дорогим другом. Завтра мы будем веселы с тобой, что бы ни произошло после.

И они пожелали друг другу спокойной ночи. Но когда они вышли в сад под звездами, королева отвела Юсса в сторону и сказала ему:

— Господин мой, поскольку ты и господин мой Брандох Даэй первыми из смертных явились в Коштру Белорн и исполнили предначертание, желала я лишь одного: поспособствовать вам, придать вам сил и добиться для вас того, к чему вы стремились, насколько это было в моих силах. И, хотя я лишь слабая дева, но благие Боги сочли верным оказать мне милость. Одна священная молитва может исполнить то, о чем мы и не мечтаем. Хочешь помолиться Им нынче вечером?

— Увы, милая королева, — сказал он, — разве эти разрозненные и рассеянные останки станут единым целым снова? Кто обернет вспять поток непреложной неизбежности?

Но она промолвила: