Червь Уроборос

Наутро после той ночи, когда король Горайс XII, как уже было описано, воцарился в Карсё, Гасларк плыл по открытому морю, возвращаясь домой с востока. У него было семь военных кораблей, и они тесной колонной следовали на юго-запад. Самым большим и красивым из них был самый первый: огромная боевая ладья, выкрашенная в лазурный цвет летних морей. На носу ее высилась позолоченная змеиная голова, украшенная внахлест золотой чешуей, всем своим изгибом выражавшая вызов и презрение к опасности; на корме же поднимался вверх змеиный хвост. На этой ладье плыли семьдесят пять избранных гоблинландских воинов в пестрых рубахах и сверкающих кольчугах, вооруженные топорами, копьями и мечами. Их щиты, каждый со своей эмблемой, висели на фальшборте. На полуюте восседал король Гасларк, сжимавший своими сильными руками руль. Все, кто плыл на этом большом корабле, были хороши собой и ладно сложены, но король Гасларк в своей красоте, мощи и величии превосходил их всех. На нем была шелковая рубаха цвета тирского пурпура, на запястьях — широкие браслеты, сплетенные из золотых цепочек. Был он темнокож, словно проводил все свое время на жарком солнцепеке, с резкими чертами лица, чуть крючковатым носом, огромными глазами, белыми зубами и закрученными черными усами. Покой был чужд его позе и выражению лица: они полнились стремительностью и страстью; он выглядел диким и прекрасным, словно олень осенней порой.

Рядом с ним стоял Тешмар, шкипер его корабля.

— Разве это не одно из трех великолепнейших зрелищ на свете: грациозный и прекрасный как королева добрый корабль, бороздящий морские просторы и рассеивающий гребни волн сверкающим дождем? — произнес Гасларк.

— Да, повелитель, — ответил тот. — А каковы же два других?

— Одно я к несчастью пропустил, известия о нем слышали мы лишь вчера: созерцать такое противостояние великих бойцов и такую победу лорда Голдри, добытую над бахвалящимся тираном.

— Третье же, я думаю, нам еще предстоит увидеть, — подхватил Тешмар, — когда в вашем королевском дворце Зайё Закуло, в роскоши и празднестве, лорд Голдри Блусско женится на юной принцессе, вашей кузине. Счастливчиком станет муж той, кого по праву считают украшением земли, воплощением небесного ангела, королевой красоты.

— Да приблизят благие Боги этот день, — сказал Гасларк, — Ибо она и вправду прекрасная дева, а родичи из Демонланда — мои лучшие друзья. Если бы не помощь, что они не раз и не два оказывали нам в прошлом, Тешмар, где был бы сейчас я со своим королевством, где был бы ты, да и все вы? — король нахмурился, погрузившись в раздумья, но после паузы продолжил: — Я жажду более значительных дел. Все эти мелкие набеги, разграбление Неврии, охота на эзамосийских дикарей — пустые забавы, недостойные нашего великого и прославленного среди других народов имени. Прежде, чем замолкнуть навеки, я устрою нечто такое, что взволнует и изумит весь мир, как это удалось Демонам, когда они очистили землю от Вампиров.

Тешмар всматривался в южный горизонт. Потом он воскликнул, указывая куда-то рукой:

— Вон плывет огромный корабль, о король. И, по-моему, выглядит он странно.

Мгновение Гасларк разглядывал чужое судно, затем резко повернул руль и направил свою ладью к нему. Он правил молча, глядя прямо перед собой и замечая все больше и больше деталей по мере того, как расстояние между судами сокращалось. Шелковые паруса трепетали на реях, изодранные в клочья. Весла слабо шевелились, и корабль перемещался словно вслепую, едва не ложась в дрейф по ветру кормой вперед. Он колыхался на волнах, будто оглушенный мощным ударом, не зная, где его гавань и куда ему плыть, обуглившийся и закопченный, словно кто-то опалил его пламенем исполинской свечи. Его носовая фигура, также как и весь бак, была разломана, а резные шпангоуты полуюта и стоявшие на нем богатые сиденья обожжены и разбиты. Корабль давал течь, и с десяток матросов, видимо, беспрестанно вычерпывали воду, чтобы сохранить его на плаву. Из пятидесяти весел половина была сломана или потеряна; многие моряки лежали под скамьями израненные или убитые.

Подойдя еще ближе, король Гасларк заметил у руля на разрушенной корме лорда Юсса, а рядом с ним Спитфайра и Брандоха Даэй. Их украшенные драгоценностями доспехи, оружие и богатые одеяния почернели от смрадной сажи, и казалось, будто изумление, скорбь и гнев настолько переплелись в их душах, что ни одно из этих чувств не могло вырваться наружу и отразиться на их застывших лицах.

Когда они достаточно сблизились, Гасларк окликнул их. Не ответив, те лишь отчужденно взглянули на него, но корабль остановили. Подведя свою ладью вплотную, Гасларк перескочил на борт их корабля, поднялся на корму и поприветствовал их:

— Добрая встреча в недобрый час. Что случилось?

Лорд Юсс пошевелился, будто собираясь заговорить, но не произнес ни слова, лишь схватился за Гасларка обеими руками и, отвернувшись, со стоном осел на палубу.

— О Юсс, — промолвил Гасларк, — Много раз ты разделял со мной мои несчастья и поддерживал меня. Разве не должен я разделить твою беду?