Черви

Он приходит сюда, чтобы стать как можно ближе к жене, ближе к ней, как это вообще возможно, а он мешает, просто мешает старик, которому на вид восьмой десяток и одной ногой стоит в могиле, а сам бродит по кладбищу.

– Ладно, – сказал сдержанно старик, поджав губу, и медленно стал разворачиваться, опираясь на чёрную трость, которую Андрей не сразу заметил.

«Ползи быстрее, старик, отсюда», – подумал Андрей, подходя ближе к могиле жены.

Он помнил, как она его нежно обнимала за шею, нашёптывая на ухо, когда у Андрея было плохое настроение, когда к нему лучше было не подходить. Когда с самого утра всё катилось к черту, Андрей становился раздражительным и мог накричать на прохожего, если он чем-то зацепит, что послужит как детонатор для бомбы. Нина говорила ему в ухо всякие слова. Она произносила с неким акцентом, уклоном, что успокаивало Андрея, и словно все проблемы уходили сами по себе, оставляя всё позади.

Голоса. Голоса в моей голове. Всё это бред, ты меня слышишь, друг, бред, потому что я не могу сойти сума. Я здоровый человек, как все остальные, и со мной всё в порядке. Эти голоса – иллюзия моего плода, как иногда бывает у людей. Я здоров, здоровее, чем моя жена или кто-то другой в моём возрасте, пусть мне даже нет тридцати двух, но всё же. Гнить – не самое лучшее представление в нашей жизни. Быть кормом для этих червей. Словно они плавают в органах, как в воде, поедая всё что можно. Умереть и оказаться там. Быть съеденным?

Андрей развернулся и ушёл с этой мыслью.

Его не очень устраивала эта перспектива. Как всё глупо. Слишком глупо. Люди живут неважно как долго, а потом попадают в могилу и гниют в этому деревянном ящике, после того как сделали кому-то подарок, спасли от смерти или не выполнили домашнее задание по этой глупой геометрии, как считал Андрей на протяжении многих лет. Или полетел в космос, став первым человеком, который увидел открытый космос, нашу планету, тоже лежит в гробу, где остались кости и больше ничего.

Садясь в машину, Андрей бросил короткий взгляд на кладбище, а потом завёл мотор, захлопнул дверцу и ощутил тот самый холодок, который был на кухне, когда он пошел за водой. Он обернулся. Никого. Старого друга не было.

– Хрень, – произнёс Андрей, давя на газ, выжимая сцепление.

Возле двери ждал Максим. Андрей почувствовал напряжение во всём теле, и захотелось развернуться и пойти прочь, сесть в машину и уехать на пару часов отсюда, пока он не уйдёт.

– Дружище, ты видел себя?

– Каждый день вижу, – отвечает он, подходя к двери, вставляя ключ в замочную скважину. – Или какие-то у тебя проблемы?

Он повернул пару раз ключ в правую сторону, дверь открылась, и Андрей зашёл в квартиру. Максим продолжал стоять.

– Это жалкое зрелище, ты не замечаешь? Каждый день, ну почти, ездить к могиле жены и стоять, смотря на этот крест, – он говорил спокойно, словно в этих словах нет ничего плохого.

Андрей резко развернулся к нему. Дрожь пробежала по телу, и на один миг ему захотелось впиться зубами ему в глотку, как бешеная собака, но это желание быстро пропало.

– Ты, – злобно произнёс он. – Следишь за мной?

Ответ был очевиден, что да. Да, этот упырь, его лучший друг, следит за ним, как в детском садике.

– Да, – ответил он со спокойным лицом, которое ничего не выражало. – Так, делать было нечего, вот решил, – улыбки нет на лице. – А что, разве это плохо? Мне хочется знать, почему мой друг стал таким затворником, закрылся от всех в этом мире, как будто так и надо. А ты не думал, что проблема в тебе? Ты не можешь простить, отпустить её, – он почесал подбородок. – Три месяца прошло, а ты ведёшь себя так, словно она умерла неделю назад.

Молчание. Андрей не знал, что сказать человеку, чтобы он понял хоть то, что чувствовал и чувствует он на протяжении всех этих дней после смерти жены. Злость. Это чувство стало для него частым явлением. Он мог сидеть на кухне, и неожиданно его окутывала злость, и в этот миг хотелось почесать свои кулаки об чьё-то лицо.

– О да, – произносит Андрей, улыбаясь совсем как ненормальный человек, и бьёт по лицу Максима, тот от неожиданности ловит этот удар, отходит назад, хватаясь за свой нос. – Да, – произносит с удовольствием Андрей, хватая в прихожей тяжёлый ботинок, и в несколько махов по голове сносит Максима с ног. – Почувствуй всю эту боль, урод! – кричит Андрей. Он трясётся судорожно, словно желе, и бьёт ботинком по лицу Максима всё сильнее, чтобы как можно быстрее отправить в тот иной мир дураков.

– Андрей? – тревожно произносит Максим, хватая его за плечо.

Андрей вздрогнул, смотря на него, понимая, что сейчас был лишь плод фантазии.

– Ты в порядке? Ты…

– Да, – резко произносит он, убирая резким рывком руку Максима с плеча. – Лучше не бывает, – замолкает на пару секунд. – Дай мне некоторое время, чтобы прийти в самого себя, – снова замолкает, думает. – Мне нужно время, – он улыбается.

Андрей не знал, получилась у него улыбка или фальшь, которую даже маленький ребёнок сможет разглядеть.

– Хорошо, – соглашается Максим.