Черви

Да, действительно, дело, кажется, сделано. Уже шьют им выходное обмундирование, на днях была последняя примерка. Магвайр придирчиво крутил каждого солдата, выискивая недостатки. Ему замечаний он не сделал — все было по первому разряду. Как здорово чувствовал он себя в хорошо подогнанной форме, даже какая-то уверенность появилась сразу. Неожиданно припомнилось, как они стояли на плацу, здоровые, загорелые, чисто выбритые, в надраенных выходных ботинках, с блестящими бляхами на поясе и эмблемой морской пехоты. И Магвайр вдруг крикнул, чтобы они, когда получат мундиры, тщательно все проверили — через пару дней будет репетиция выпускного парада и всей прочей церемонии. «Кто же нас теперь остановит, — подумал Адамчик, — когда осталось-то всего ничего?»

Ему вдруг захотелось представить себе, какой будет эта заключительная церемония. Конечно, будут всякие речи, оркестр сыграет гимн морской пехоты, взвод пройдет торжественным маршем перед трибуной и станет рядом с другими выпускными взводами. И вчерашние новобранцы наконец-то станут морскими пехотинцами.

Так вот он сидел, мечтая о выпускном дне, пока не пришел Магвайр и не скомандовал отбой. Но и вытянувшись на койке, он продолжал мечтать, путая будущее с прошлым, планы и воспоминания. Мысли снова возвратились к дому, и тут он неожиданно вспомнил о Стиве. Сперва ему даже стало стыдно, что за своими размышлениями и мечтами он совсем забыл о гибели кузена, но тут же мысли снова ушли в сторону, вернулись к выпускному празднику и всему тому, что скоро должно было произойти. Ничего странного в этом, конечно, не было — мысль о том, как бы побыстрее выбраться с острова, была самой главной заботой всех без исключения новобранцев. Конечно, жаль было Стива, но он же все равно ничем не может помочь. Что случилось, того уже не миновать, а человек должен принимать жизнь такой, какая она есть, и, что бы ни случилось, покорно нести свой крест. Кстати, лучше всего эта истина проникала в сознание людей именно здесь, на этом острове. Забывать об этом, во всяком случае, никогда не следовало.

Последней мыслью уже засыпавшего Адамчика была мысль о выпускной церемонии. Ему даже вдруг показалось, что он слышит чей-то голос, приказывающий ему подняться с койки и выйти из строя. Он попытался крикнуть: «Есть, сэр!», но не было сил. Только одну еще минутку, одну лишь минутку, молило тело. Минуту, и я поднимусь, сделаю шаг, выполню команду. Где-то скрипнула пружина. Адамчик попытался прислушаться, но тут же забыл об этом и провалился в пустоту. Ему снился Стив, быстро и уверенно плывущий по озеру.

Уэйт стоял, жмурясь от яркого света, в сержантской. Всеми силами он отчаянно старался подавить непонятно откуда поднимавшееся чувство страха, даже паники, еле-еле сдерживался, чтобы не закричать и не ринуться бегом вон отсюда. И все время старательно отводил глаза от фигуры Магвайра, непрерывно шагавшего взад и вперед по комнате. Молчание, длившееся с той самой минуты, как Уэйт переступил порог сержантской, начинало уже действовать ему на нервы. Ему казалось, что он стоит перед старшим «эс-ином» в чем мать родила (в действительности на нем были трусы, в которых он спал). Никогда в жизни его не одолевал еще такой всеобъемлющий страх и ужас перед человеком.

Разговор состоялся в тот же день здесь, в сержантской…

— Все эти твои доводы, — говорил Мидберри, — насчет того, будто тебя беспокоит судьба Клейна, Купера и прочих, не стоят и выеденного яйца. Куча дерьма, скажу я тебе, и только. И не старайся, парень, дурачить себя. Ты ведь такой же, как и все. Совершенно такой же. Вся эта твоя трепотня — блажь на пустом месте, да и только. Ни о ком ты вовсе не беспокоишься, только о себе. Тебя только твоя персона волнует. Твоя и ничья больше, поверь мне, я знаю, что говорю. Почему, скажи мне, ты не выражал особого беспокойства прошлый раз, когда я вызывал тебя из-за этого же Купера? Тогда у тебя все было в порядке и чувство заботы о ближнем не давало себя знать, так ведь? А теперь вон как разобрало. С чего бы, а?

— Но, сэр, — попытался ответить Уэйт, — в тот раз я просто не был еще уверен. Не был убежден…

— Черта лысого, — грубо перебил сержант. — В тот раз нас беспокоил только Купер. Только он и никто больше. Теперь же можно вести речь и о других, о тебе в частности. Ты же струсил, что не выдержись, расколешься. Боишься, как бы следователь не заставил запищать. Вот потому и крутишься, ищешь, как бы сухим из воды выйти. А от меня-то тебе чего надо? Уж не думаешь ли ты, что сержант Мидберри сей же момент все бросит и кинется тебя выручать? Что я приму твою сторону против сержанта Магвайра? На это рассчитываешь?

— Да нет, сэр, не думаю… Просто я…

— Просто зашел на огонек? Посоветоваться? Так, да?

— Так точно, сэр!

— Добро! Тогда я дам тебе совет. Дельный и надежный: ни в коем случае не раскрывай рта. Ни при каких обстоятельствах! Будь нем как рыба, и все будет в порядке. Вот и все. Это и для тебя, и для всех нас единственный выход. Держи, парень, язык за зубами и делай то, что велено. Согласен?