Червяк (СИ)

В приятно размыслительном предвкушении очередного предстоящего отпуска (предстоящий отпуск должен был начаться с понедельника) господин Вирин поднялся на второй этаж муниципального совета. Попадающиеся по пути сотрудники, стараясь выказать безусловную приязнь личностной симпатии, простодушно правдивейшим образом изображали приветливость на добрых, чистых, бесхитростных своих лицах и, здороваясь, спешили засвидетельствовать свои всенепременно искреннейшие любовь, почтение и восхищённую благодарность. Меж тех же ласкательно улыбающихся сотрудников он, этот начальник землепользования, по скверности своего крючкотворно въедливого и непримиримо начальственного характера, за глаза, весьма едко и справедливо именовался "ипохондриальным геморроем", но зная болезненно самолюбивый нрав начальника, но щекотливо подозрительную его натуру, но его склонность к злопамятству мелко мстительной обиды, каждый старался изъявить при общении с ним как только можно себе вообразить почтительнейшие и благородно уважительнейшие манеры обхожденья.

Всеволод Владимирович, так звали начальника по землеустройству, зашёл в приёмную своего кабинета. Секретарша его, Софья Павловна, строгая, напыщенно монументальная женщина с неизменно строгим, давно устоявшимся взглядом на окружающую её действительность, со столь же давно и строго закаменевшим выражением лица и неизменно носимой архаикой коконоподобно высокого начёса на голове встретила его, как подобает секретарше её лет и положения - торжественно, почтительно и преувеличенно спокойно одновременно.

Хотя вообще, нужно признаться, Всеволод Владимирович неизвестно по какой причине побаивался своей немолодой уже секретарши. Боязнь эта, видимо, происходила из того, что безусловно преданнейшая его секретарша за многие годы своего безусловно верноподданнейшего секретарства отлично и надёжно разузнала да и усвоила до подлейше мелочной подробности всю подноготную своего представительного патрона.

На офисном стуле в углу, скромно ожидая урочного часа высокой аудиенции, расположился единственный посетитель, незадачливый наш Андрей Вильгельмович. Конечно, он мог бы отдать свои бумажки секретарше, но, зная что начальник по землеустройству с понедельника идёт в отпуск, Андрей Вильгельмович не вовсе небезосновательно опасался затягивания дела как раз на термин (а скорее может и более) отпускного отсутствия необходимого ему подписанта.

Когда в приёмной появился статный мужчина довольно крупного телосложения и отменно пристойного, горделиво представительного вида наружности, он, Андрей Вильгельмович, сразу догадался, что вошедший собственно и принадлежит к начальственному статусу ожидаемого им чиновника - по наочному рассмотрению прилично раскормленной, приятно округлой конституции брюшка и поясницы, по умаслено приторному виду ласково его встретившей, неприступной и строгой до того секретарши, по апломбу самоуверенной обыденности вошедшего. Однако же лица его Андрей Вильгельмович подробно рассмотреть не успел.

Неизвестно отчего засмущавшийся сантехник чуть приподнялся со стула и несколько оробевшим голосом промямлил некий род приветствия. Впрочем, начальник по землеустройству, не обращая малейшего, сколь-нибудь значимо выдающегося внимания, молчаливо прошёл мимо и прочь... прямиком в двери своего просторно меблированного кабинета.

Что-то, однако... Нет, показалось... И потом, нельзя же, в самом деле...

Строгая секретарша, торжественно приготовив чай, немедля взошла следом. Софья Павловна преотлично знала, что Всеволоду Владимировичу необходимо к чаю положить именно два кусочка сахару, учитывая его природную предрасположенность к некой дородности туго раскормленной поясницы, но всякий раз, когда подавался чай, на блюдечко рядом она выкладывала ещё несколько кусочков рафинада с тем, чтобы начальник по землеустройству мог украдкой, таясь от строгих очей немилосердно строгой своей секретарши, подложить себе ещё кусочек-два. Всеволод Владимирович страсть как любил до невероятия переслащённый чай. В то же время в присутствии Софьи Павловны он совестился бросить в чашку злосчастного сахару сверх нормы.

Всеволод Владимирович скрытно положил себе ещё несколько кусочков, медленно помешал чай маленькой, до невероятия удобной ложечкой с закругленным черенком да и с удовольствием зажмуренного присёрба хлебнул горячей сладости.

- Пусть войдёт,- немного подумав, сухо, с некоторым акцентом официозного каприза вымолвил наконец Всеволод Владимирович, продолжая мелкими глотками присёрбывать крепко переслащённый напиток.