Червивое яблоко

Я провела со Стивом два дня во время того первого визита. Мы спали в его узкой студенческой постели и прокрадывались в санузел, чтобы вместе принять ванну. Мы со Стивом питались в студенческой столовой, где за каждое отдельное блюдо гость должен был доплатить 1,35 доллара, однако когда мы хотели побыть одни, то ели в его спальне. Мы готовили пищу на бунзеновской горелке Стива – томатный суповой концентрат фирмы «Кэмпбелл» с крекерами, который мы главным образом пили маленькими глотками из предназначенных для использования в походах чашек и добавляли в него соль. Когда Стив был на занятиях, я ходила в книжный магазин. Именно там я нашла полный набор картин с открыток, которые посылал мне Стив, современного художника Мулдона Ельдера. Я помню, что была очень тронута тем, что нам со Стивом нравились работы одного и того же автора. Я также убивала время, слушая музыку (в основном Бетховена) в наушниках Стива. Я жизнерадостно подпевала – до тех пор, пока в один день Стив не пришел и не стал смеяться над отсутствием у меня слуха.

Во время моего первого визита я познакомилась с Дэниэлом Коттке. Как большинство друзей Стива того времени, Дэниэл – с его длинными белокурыми волосами и добрым лицом с усами – походил на Иисуса. Однако у меня не было полной картины, что представляла собой жизнь Стива в колледже Рид, потому что мои посещения всегда носили краткосрочный характер и мы не так много времени проводили с остальными.

Когда я сейчас вспоминаю все эти события, в моем сознании складывается более позитивная оценка энергии юношеских эмоций. Мы со Стивом очень сильно друг по другу скучали. После проведенного вместе лета нам было сложно жить порознь, мы часто писали друг другу письма в это время.

Примерно три года спустя, когда Стив помогал мне перевезти вещи из гаража моего отца, он обнаружил огромную коробку из-под обуви, в которой я хранила все его любовные письма. Я помню, как он стоял там, изогнувшись буквой «S» и элегантно наклонив длинную шею, пока читал. Он посмотрел на меня скептическим, холодным взглядом и сказал: «Хей, да я был романтиком». В то время, когда все это произошло, наши отношения «то сходимся, то расходимся» находились в стадии «расходимся», поэтому мне показалось, что он также спрашивает: «Почему ты не осталась со мной?»

Не будет преувеличением, если я скажу, что для Стива было очень важно сохранять романтичность. Прошло уже много времени с того момента, как я потеряла все его письма, за исключением одной из открыток. Однако у меня до сих пор сохранились некоторые книги Кеннета Пэтчена с записями Стива на обложке. Он практиковал чистописание, используя серые или коричневые чернила и не придавая особого значения грамматике и правописанию, на которые я бы все равно не обратила внимания.

Витфильдский клуб (ночное отделение) приглашает тебя на свои встречи – каждую ночь на пшеничном поле твоего сознания. Приводи с собой своего возлюбленного. Увидимся там, Оаф.

Женщина долины с печальными глазами, где грустное предсказание говорит, что мужчина не придет, мои глаза-склады, мои арабские барабаны, должен ли я бросить это у твоих ворот или подождать, женщина с печальными глазами? (цитата из песни Боба Дилана)

Слова на последней странице совпадают с теми, которые Мириам Пэтчен использовала, рассказывая о своем муже и его смерти. Он тоже говорил так о любви, о том, что движущие силы остаются, продолжается жизнь, любовь, даже ненависть. И именно это я имею в виду, говоря, что Дилан Томас и Витфильдская группа находятся там, когда мы вместе.

Все, кто нас покинул, всегда остаются с нами.

Люблю тебя,

Стив.

Я буду любить тебя до конца жизни. Оаф.