Червивое яблоко

Оглядываясь в прошлое, я думаю, что все то время, что я знала Стива, его окружала некая темная аура. Однако именно тогда я впервые смогла ее распознать. После того случая я всегда чувствовала, где-то на подсознательном уровне, когда проявится эта черта Стива. На протяжении многих лет мне приходилось видеть, как на лицах людей точно по команде возникало выражение шока и потери, когда они попадали из категории приближенных к нему в категорию игнорируемых. Меня не покидало ощущение, что что-то было ужасно неправильным. Слова «Ну вот опять» сами приходили мне на ум, когда я видела этот потерянный взгляд.

Я никогда не думала, что Стив страдает резкими перепадами настроения, поскольку в те дни они были практически незаметными. Однако после того как он стал тем самым Стивом Джобсом, известным всему миру, мне приходилось слышать о резких сменах его настроения, с которыми сталкивались другие люди. Пока я не смогла лучше понять собственную творческую натуру и, таким образом, начать разбираться в его, я продолжала думать, что это очень на него не похоже – впадать из крайности в крайность. Теперь я понимаю, что Стив не смог бы скрывать перепады настроения после создания компании Apple, поскольку творчество и изобретательность расширяют горизонты именно через движение между крайностями, точками «максимум» и «минимум». Переходы из крайности в крайность нужны, чтобы сломать устаревшие шаблоны сознания и открыть дорогу новым идеям, которые изменят мир. Внутри Стива была не только огромная дыра со времени его усыновления, у него также имелось непомерное эго, поглощавшее почти все, чтобы заполнить его. Стремясь обрести любовь, которой ему не хватало, он старался сделать так, чтобы все внимание обращалось именно на него, и за счет этого он мог получить то, что хотел. В ходе решения данной задачи он избавлялся от мешающих ему людей.

Однако в тот вечер в Купертино, накануне его поездки в Мексику, я была недостаточно зрела, чтобы понять, что Стив сам находится в большой беде и именно поэтому создает чувство потери в других. Это обстоятельство было вне пределов моего юношеского понимания, и я настолько устала от его непрекращающихся проявлений социальной неприспособленности, что внутри меня сработал некий механизм самозащиты, и я начала отказываться от дальнейшего развития наших отношений. Я не знала, что надо было с ним это обсудить, не говоря уже о том, что я не имела ни малейшего представления, как именно это сделать. Я уверена, мне препятствовали как мои собственные ограничения, так и его. Мне хотелось громко ворчать, кричать и топать ногами, поскольку он использовал свои слабости, чтобы манипулировать людьми, которые не знали, что происходит. Я не могла описать это словами, и даже если бы сумела, он вряд ли бы захотел выслушать.

* * *

К весне 1973 года я больше не навещала Стива в колледже. После того как он решил оставить учебу, мне негде было остановиться, да и в любом случае я не хотела к нему приезжать. Таким образом, наша удаленность друг от друга, эмоциональная и прочая, росла. Он находился в смятении.

Однажды ранней весной Стив позвонил мне, чтобы сказать, что он арендовал комнату в доме неподалеку от Рида. Он спросил, перееду ли я в Портленд, чтобы жить с ним, как только закончу старшую школу. «Нет, мне очень жаль, но нет», – ответила я. Он казался настолько расстроенным, что мне стало не по себе из-за моего отказа. Однако у меня не было там никаких знакомых, да и мое отношение к Стиву в тот момент времени оставляло желать лучшего. По правде говоря, я чувствовала, что все то бессознательное, что было между нами, слишком велико, чтобы способствовать счастью. Впоследствии я начала понимать, что он встречался с другими девушками в то время. Он сам бахвалился и кичился этим много лет спустя. Он учился в колледже и был окружен различными красивыми и интересными молодыми девушками, так что все логично. Однако на самом деле – и я не осознала этого в то время – он попросил меня переехать к нему, чтобы остановить его от продолжения тех, других отношений. Это было его попыткой не разрушить наши отношения.