Червивое яблоко

С помощью зеркала я видела, как головка ребенка приобретает все более четкие очертания. Боль была безумная, и неожиданно все прекратилось, когда мой малыш полностью явился на свет. Акушерка подняла его, осторожно повернула и положила мне на живот. Женщины с трепетом зашептали: «Ох! Это девочка! Это девочка!» Моя новорожденная сама задышала, после чего акушерка перерезала пуповину. Именно тогда для моей дочери открылся мир, а моя дочь открылась для мира.

Я была изумлена. Я могла поклясться, что вынашиваю мальчика. Однако в тот миг, когда я осознала, что у меня девочка, мое сердце наполнилось чистой радостью и благодарностью. Я смогла осознать, что хотела девочку настолько сильно, что я бы не осмелилась признаться себе в этом, будь у меня мальчик. Здоровый ребенок – уже само себе благо, и я уверена, что была бы вне себя от радости, родись у меня мальчик или девочка, однако случилось именно то, что я по-настоящему хотела. Роберт написал время рождения на кусочке бумаги и добавил к нему символы на санскрите «Джай Рам», что на английском языке означает что-то вроде «аллилуйя Богу Всевышнему».

17 мая 1978 года, 22.38.

* * *

Моя дочка внешне не походила на младенцев, являвшихся на свет у моей матери и у матерей моих друзей. В моей семье у новорожденных были светлые волосы и крошечные носики, а у этой малышки оказались черные как смола волосы и крупный характерный нос, а также продолговатый затылок, как у египетской принцессы. Ее пальчики медленно шевелились, словно морские анемоны. В ту первую ночь я слегка помассировала ее щечки и наблюдала, как она льнет к моим рукам. Она обожала массажи! Девочка весила 7,5 фунта (около 3,2 кг). Я сразу же полюбила ее. Акушерки спросили, может ли у меня быть венерическое заболевание, на что я ответила «нет», чтобы им не пришлось закапывать ей в глаза нитрат серебра. В больницах обычно так делают, чтобы исключить вероятность, что ребенок ослепнет, однако это может нарушить связь между матерью и ребенком, ведь от таких капель ребенок теряет способность видеть на период от трех до пяти часов. Мой ребеночек глядел на меня, а я не могла перестать смотреть на него. И все время я продолжала думать: я не знаю абсолютно ничего!

Для меня самым ясным в жизни оставалось то, что я не знаю абсолютно ничего о крошечном, совершенном добродушии моей малышки. Я была молодой мамой с новорожденной дочкой. И в этот момент пришло осознание, что мои родители, вероятно, испытывали те же чувства, когда я появилась на свет. Я сейчас, как и они тогда, объята страхом и неопытна. Я знала, что мой ребенок герой, родившись от Стива и от меня. Потрясенная и заплаканная, я с удивлением наблюдала, как она спит. С какой целью она явилась на свет именно сейчас? Я никогда ее не жалела, я лишь горячо, по-настоящему восхищалась ею. Я знала, что она была отважной с самого первого дня ее существования.

Стив раздувал из мухи слона, повсюду твердя о том, что он не уверен, от него ли это ребенок. Однако когда Роберт, один из его самых близких друзей, внимательно всмотрелся ей в лицо, он сказал: «Ну, в ней точно чувствуется его энергетика». Однако я не обратила внимания на это. Я смертельно устала от обвинений во лжи и намеков, что я не знала, кто отец ребенка, когда я это знала и говорила, что знала, все это время.

В ту ночь всякий раз, когда я или ребенок издавали какой-либо звук, Роберт поднимался и заглядывал в дверной проем, чтобы спросить: «Ты в порядке?» и «Все в порядке?» Он был крайне заботлив и сильно переживал о нашем благополучии. Я вся измучилась во время родов, и мои соски горели от боли, так как кровоточили при кормлении, но я убеждала Роберта, что все нормально. Меня очень удивили его ответственность и пылкая забота обо мне и моем ребенке. Я видела, что ее рождение также сильно впечатлило его.

Стив не звонил. Ни слова за три дня. Я чувствовала абсолютную опустошенность и при этом бешенство. Не знаю, был ли он занят, или труслив, или то и другое одновременно. Роберт позвонил ему на третий день и приструнил за недостойное поведение. Было приятно это слышать. К тому времени Стив превратился в такого золотого мальчика, что никто, кроме Роберта, не был для него моральным авторитетом и не имел над ним власти. Я слушала их диалог из гостевой спальни, держа на руках малышку. Стив прилетел на следующий день.