Червонная дама

Возможно, он сделал это нарочно, чтобы сбить следствие со следа. И купальник унес по той же причине. Разумеется, такую резину не купишь в первом попавшемся магазине, но при минимуме изобретательности разжиться ею не проблема. А изобретательности преступнику хватало.

И все же. Почему он не ушел вперед, а вернулся назад? Этого Мартен понять не мог.

Он соорудил себе яичницу из четырех яиц, полил ее кетчупом и табаско, выложил на тосты и поужинал.

Он сознавал, что поглощает слишком много яиц — чуть ли не каждый день, но его вполне устраивала подобная пища — сытная, питательная, а главное, не требовавшая особой возни. К тому же, если ему случалось по забывчивости не убрать яйца в холодильник, можно было не опасаться, что на кухне начнет вонять моргом, — чего не скажешь про мясо.

Он позволил своим мыслям течь свободно. Надо постараться думать не об убийстве, а о чем-нибудь другом. Тогда смутная догадка, мелькнувшая в мозгу, оформится в нечто связное. К сожалению, на ум приходило лишь то самое «другое», что он со вчерашнего дня напрасно пытался выбросить из головы.

Он открыл бутылку пива и сделал пару глотков из горлышка. Зачем Мириам сказала, что собирается замуж? Вначале он ей не поверил. Но ночью, ворочаясь без сна, он снова и снова вспоминал ее слова — раз, два, сотню раз — и к утру почти убедил себя, что она ему не лгала. Его так и подмывало позвонить ей, но в последний момент он отдергивал руку от телефона. Отчасти из гордости, отчасти из страха, что наговорит лишнего.

После развода они часто виделись, иногда спали вместе. Скорее редко — два-три раза в месяц. Если она действительно выходит замуж, это означает, что в ее жизни появился другой мужчина. Следовательно, на протяжении какого-то времени она спит с ними обоими.

Что до самого Мартена, то он, расставшись с Мириам, переспал всего с двумя женщинами. Первой была коллега из провинции, разведенная, как и он. В Париж ее привело очередное расследование, Мартен помог ей кое-какими советами, и в конце концов они оказались в постели. В первую ночь все прошло отлично, во вторую — чуть хуже. И они по обоюдному согласию решили, что продолжать не стоит.

Второй была журналистка, явившаяся брать у него интервью о работе следователя по уголовным делам — не только для статьи, но и для книги, которую позже намеревалась написать. Постепенно их беседа коснулась более личных тем, Мартен рассказал ей, что недавно развелся, она в свою очередь поделилась с ним подробностями своей жизни (недостатка в любовниках она не испытывала, но ни с кем не поддерживала прочных отношений). Они встречались трижды и на третий раз ночь провели вместе. Опыт оказался возбуждающе приятным. Они стали видеться чаще, потом еще чаще, и их связь готова была перерасти в полноценный роман, когда Марион по заданию редакции уехала в длительную зарубежную командировку. Ни он, ни она не заговаривали о том, что будет, когда она вернется. Во всяком случае, не то что женитьбу, но даже возможность жить вместе они никогда всерьез не обсуждали.

Вспоминая обе эти истории, особенно вторую, он вдруг сообразил, что про коллегу из провинции он Мириам рассказывал, а про Марион — нет. Почему? Трудно сказать. А вот интересно, готов ли он жениться на Марион, если — что маловероятно — она того пожелает? Честно говоря, нет, не готов. Но может быть, теперь, когда он окончательно потеряет Мириам, ситуация изменится? Да нет, пожалуй. Он ни на ком не хотел жениться. Однако справедливость требовала признать, что он скучал по Марион, часто думал о ней и с нетерпением ждал ее возвращения, хотя и гнал от себя эти мысли.

Размышления вынудили его открыть вторую бутылку пива, которую он опустошил одним махом.

Чего же он хочет на самом деле? Сам-то он это знает? Конечно. Он хочет, чтобы Мириам не выходила замуж. А если ради этого придется снова съехаться с ней и расстаться с Марион? На этот вопрос у него не было ответа. Черт, сколько сложностей.

Пиво каким-то мистическим образом испарилось из бутылки, и он открыл новую. Подумаешь, всего-то третья. Или уже четвертая? А, плевать. Он выпил пиво и открыл четвертую бутылку. Или пятую? К нему понемногу возвращалось хорошее настроение, хотя тревожившие его заботы полностью так и не отступили.

Проснулся он около пяти часов утра с дикой головной болью. Виски, лоб, затылок ныли, словно стянутые тугим обручем. Он лежал на кровати полуодетый.

Мартен поплелся в душ и долго стоял под струями воды. Приведя себя в порядок, сжевал пару тостов без масла (масло кончилось еще вчера), проглотил таблетку витаминизированного аспирина, провел ревизию кухонных шкафов и холодильника, составил список необходимых покупок и вышел из дому.

Машину он припарковал в нескольких метрах от угла той улочки, где произошло убийство, неподалеку от входа в метро.

Головная боль утихла, и он с наслаждением втянул в себя свежий утренний воздух.