Червонная дама

— Смогу, — ответил Белом. — На худой конец сам пока подежурю. Я ведь первым прибыл по вызову на место происшествия. Она была такая бледная… И холодная. Я уж решил, что она умерла. Но она дышала.

Он неловко улыбнулся, пряча смущение:

— Не хотелось бы думать, что я зря провел всю ночь на ногах.

Ночная медсестра позволила Мартену и Марион пройти в отделение при условии, что они наденут халаты, бахилы, шапочки и маски. Мартен давно привык к больничным правилам и воспринимал их как рутину. Марион пришлось оставить свою сумку в раздевалке.

Врача сейчас нет, заявила медсестра, но скоро он подойдет.

В отделении реанимации Мартена охватило ощущение дежавю, не имевшее ничего общего с наличием или отсутствием у него паранормальных способностей.

Они с Марион склонились над кроватью.

Наголо обритый череп девушки обхватывали марлевые повязки. Глаза у нее были закрыты, из горла с еле слышным присвистом вырывалось дыхание.

Грудь казалась неподвижной — лишь приглядевшись, они заметили, что она слегка вздымается в такт дыханию.

Марион прикоснулась пальцами к руке раненой девушки и вздрогнула.

— Она ледяная, — прошептала она.

— У тебя фотоаппарат с собой? — спросил Мартен.

Она кивнула и достала из кармана маленький цифровой аппарат.

— Постарайся снять ее под разными углами, чтобы в кадр попало лицо с повязкой и без повязки.

— Повязка — не проблема, — ответила она. — У нас есть программа ретуши, мы уберем со снимка повязку и нарисуем ее обычную прическу. Вот с глазами труднее. Мы же не знаем, какого они у нее цвета.

Мартен преодолел секундное колебание и приподнял веко раненой.

— Голубые, — сказал он. — Как незабудки.

Марион несколько раз щелкнула фотоаппаратом со вспышкой и без вспышки, просмотрела снимки на контрольном экране, сделала еще несколько фотографий и наконец осталась довольна.

— Все, больше нам здесь делать нечего, — сказал Мартен.

— Удачи тебе, — шепнула Марион, наклоняясь над девушкой.

Они сообщили медсестре, что уходят, но та велела им не торопиться. Врач как раз вернулся с перерыва.

Они пошли ему навстречу. Врачом оказался молодой индиец в накрахмаленном белом халате. Он одарил Марион широкой улыбкой.

— Посмотрели на нашу чудо-пациентку? — с чуть заметным акцентом спросил он. — Она получила удар такой силы, что в мозгу образовалась двойная гематома. Понимаете? Ее мозг как бы врезался с двух сторон в черепную коробку. Мы только что сняли ее с аппарата искусственного дыхания, что скорее является добрым знаком. Но строить дальнейшие прогнозы пока слишком рано. Хотите посмотреть рентгеновские снимки?

Мартен отрицательно помотал головой:

— Нет, спасибо.

— Электроэнцефалограмма показывает определенную активность мозга, хотя и замедленную. В то же время не исключено, что, даже если она выйдет из комы, больше никогда не сможет видеть, особенно правым глазом. Задет зрительный нерв.

Мартен услышал достаточно. Поблагодарив врача, он направился к выходу.

— Почему ты не спросил, какие у нее шансы в ближайшее время выйти из комы? — спросила Марион, пока они снимали больничное обмундирование.

— А смысл? Они сами ничего не знают. Она может прийти в себя завтра, а может через полгода. Или никогда.

Марион покачала головой. Мартен выглядел разозленным, и она терялась в догадках почему. Впрочем, она уже достаточно хорошо изучила его, чтобы знать ответ на этот вопрос. Он злился на самого себя. Справедливо или нет, но он обвинял себя в том, что произошло с девушкой. В том, что не сумел этому помешать. Но что он мог предпринять? Убийца наносил удары вслепую, наугад. Ему было все равно, кого убивать, — лишь бы это была женщина.

Мартен перекинулся еще парой слов с Беломом, на подмогу к которому явился еще один жандарм, помоложе, и оставил ему свою визитку.

Около четырех утра они покинули больницу. На улице было тепло. Очевидно, это обстоятельство и спасло несчастной девушке жизнь. Теплая погода и глубокая кома, которая заставила преступника думать, что она умерла.

Мартен не только злился. Он страшно устал. Слишком устал, чтобы заметить, до какой степени Марион потрясла судьба незнакомки.

Она шла, не глядя на него, и только тут он понял, что что-то не так. Он взял ее за плечо:

— Марион?

Она повернула к нему залитое слезами лицо.

Он снова ощутил груз вины и отвратительное чувство собственной беспомощности.

— Прости, — сказал он. — Мы уже сами не видим, в кого превращаемся. Мы забываем о страданиях потерпевших. Но только злость помогает мне не сдаваться.

Она утерла слезы и улыбнулась.

— Я тоже не думала, что это будет так ужасно. Издалека это все напоминает какую-то игру. С одной стороны, злодей, с другой — полиция. При этом о жертвах никто не вспоминает. Что интересного в жертве? А потом, когда своими глазами увидишь, каково это… Скажи, ты поймаешь эту тварь?

— Да. Я его поймаю.

Вот только когда, мысленно спросил он себя. И потер веки.

Мир перед глазами словно подернулся дымкой. На миг его охватило искушение отправиться в ближайший отель, но… Рано утром ему надо быть на рабочем месте, а дорога до Парижа в час пик обернется кошмаром.