Червонная Русь

По генеалогической таблице и историческим справкам, где на двадцать четыре реальных исторических персонажа придится всего четверо вымышленных, читатель уже понял, о в данном произведении есть достаточно весомая историческая основа. Сведения о князьях, городах и княжествах в основном правдивы. Не выдумана история о борьбе между сыновьями перемышльского князя Володаря Ростиславича. Он действительно умер в 1124 г., оставив Перемышль младшему сыну Ростиславу, а старшему, Владимирку, – Звенигород и Белз. Не удовлетворенный этим разделом, Владимирко через два года попытался отнять Перемышль у брата, но не преуспел. Киевский князь выступал в этом конфликте на стороне Ростислава, призывая Владимирко соблюдать отцовскую волю. Сделав Ростислава зятем туровского князя Вячеслава Владимировича и племянником (по жене) киевского князя Мстислава Владимировича, я лишь обосновала эту поддержку, которую он имел в реальности. При этом нарушения исторической правды не произошло: на ком Ростислав был женат в действительности, неизвестно, но какая-то жена у него была, судя по тому, что остались дети.

Сам же сюжет о разводе Прямиславы вымышлен, хотя и полностью историчен. Примерно такой же конфликт разыгрался сто лет спустя между Мстиславом Удалым и его зятем Ярославом Всеволодовичем. Поссорившись с Ярославом, Мстислав отнял у него жену Ростиславу, свою дочь, обвиняя зятя в супружеской измене, и остался глух ко всем мольбам Ярослава, который уже не смог бы вступить в новый брак и оставить законных наследников. Однако через несколько лет у Ярослава начали рождаться дети, среди которых был и будущий национальный герой Александр Невский. Кто была их мать – неизвестно. То ли Ярослав сумел-таки вернуть Ростиславу, то ли раздобыл другую жену (которая по церковным правилам была ему не положена). И подобных драм в истории русского средневековья довольно много. Просто удивительно, как мало внимания на них обращают писатели и с каким упорством их фантазия вращается вокруг десятка одних и тех же хрестоматийных персонажей.

Правда, писатель, желающий сделать свое повествование не только достоверным, но еще и романтичным и увлекательным, сталкивается со значительными трудностями. Брачный возраст в княжеских семьях наступал для юношей лет в 14—15, а для девушек (девочек) – начиная с 7—8 лет. То есть годам к 18, когда девушка созревала для любовного сюжета, всякая княжна уже давно была замужней женщиной и матерью нескольких детей. Самой взрослой парой (для первого брака) из мною обнаруженных были опять же Александр Невский и его жена Александра – на момент свадьбы они были не только тезками, но и ровесниками – и было им по 19 лет. Остальные, видимо, вступали в брак гораздо раньше. Для этого у любой княжеской семьи постоянно имелись и политическая необходимость, и возможность: к XII в. Рюриковичи размножились настолько, что могли подбирать брачные пары внутри рода, не допуская при этом кровосмешения.

Вообще типичный Рюрикович XI—XII вв. был кем угодно, но не русским. В самых знаменитых героях нашей ранней истории причудливо смешалась скандинавская, греческая, венгерская, польская, чешская, осетинская, немецкая, англо-саксонская, половецкая кровь, и лишь три невесты из новгородских боярских родов принесли им несколько капель русской крови (и то это считалось мезальянсом, вызванным суровой политической необходимостью). Рюриковичи редко умирали в тех же городах, где рождались, за свою жизнь успевали поменять несколько земель, породниться со смертельными врагами и насмерть рассориться с ближайшей родней. Все их существование было сплошным парадоксом. Их внешний облик, манеры, привычки, акцент и суеверия (позаимствованные у иноязычных матерей) – при том что они считались русскими православными правителями! – чрезвычайно интересны и достойны стать предметом особого художественного исследования.

Короче говоря, при всей авантюрности предложенного читателю сюжета, происхождение и судьбы героев романа в одних случаях историчны, а в других типичны для своего времени. Что же касается бытовых деталей, то в их воспроизведении большую и положительную роль играет опыт современных исторических реконструкторов, к московскому клубу коих – «Наследие предков» – автор имеет удовольствие принадлежать.

Об именах

Вопрос об именах, использованных в художественном тексте, постоянно вызывает интерес читателя, поэтому имеет смысл посвятить ему отдельный комментарий.

Как показывает анализ новгородских берестяных грамот, в первой половине XII в. народные языческие имена были более употребительны, чем христианские, причем в разных слоях общества. И нет оснований полагать, что в других областях Древней Руси дело обстояло как-то иначе. Общие принципы выбора, структура и значение дохристианских имен освещаются во множестве разных работ, как печатных, так и сетевых, и автор этих строк уже писал об этом в послесловии к роману «Огненный Волк» (М.: ACT, 2002).