Червонная Русь

– Да ничего они не узнают! – отмахнулась Прямислава, думая только о том, что скоро опять увидит Ростислава. – Они только на свадьбе моей были, князь Роман и его княгиня, а больше я их никогда не видела. И они меня больше не видели, а с тех пор семь лет прошло – не узнают, не бойся. Скажешь, устала, да спать отпросишься, вот и все!

Кибитка уже въехала в ворота, и под колесами погромыхивали деревянные плахи, которыми была вымощена улица. Прямислава с любопытством разглядывала незнакомый город: на улицах было полно народу, везде толпились люди, державшие кое-как увязанные узлы с самым необходимым, многие держали на привязи то корову, то пару коз, то лошадь.

– На Киевщине от половцев поганых вот так же в городах спасаются! – хмыкнул Тешило, плетью показывая Прямиславе на небельцев. – А тут, вишь, от своих!

Убедившись, что гости никому не грозят, посадские начали понемногу, насколько позволяли узкие улицы, просачиваться с пожитками и скотиной назад, за ворота, а кибитка вслед за конной дружиной добралась до княжьего двора. Небель был небольшим, не слишком богатым городком. Самые внушительные дворы, которые Прямислава успела заметить по пути, принадлежали купцам-хлебникам – огромные, обнесенные тынами, за которыми стояло по несколько теремов, просторных амбаров, со скотными дворами позади.

Прямислава то и дело поглядывала на князя Ростислава – и почему-то каждый раз, как ее взгляд падал на его спину, покрытую простым бурым плащом, на черноволосую голову, которую так легко было найти в дружинном строю, по ее телу пробегала горячая и приятная молния. Гораздо больше, чем об отце и о муже, чем о родичах, с которыми ей сейчас предстояло встретиться, она думала о том, что проведет еще и эту ночь под одной крышей с ним.

Въехав во двор, кибитка остановилась – двигаться дальше ей мешали многочисленные кони, которых еще не успели развести по конюшням. Но возле кибитки вдруг появился Ростислав и, заглянув внутрь, сделал им знак выходить. Вспомнив, кто она тут, Прямислава выскочила первой, чтобы помочь выйти Кресте. Но Ростислав, вместо того чтобы заботиться о «княгине», торопливо подхватил за талию Прямиславу и не слишком охотно убрал руки, хотя она уже вполне надежно стояла на земле. Прямиславе было и немного стыдно, и в то же время приятно, и, занятые друг другом, они совсем забыли про Крестю, которой помогала выйти только Зорчиха.

Наконец Ростислав вспомнил про нее и махнул рукой:

– Пойдем, княгиня, в терем провожу!

– А ну разойдись, дай дорогу! – орали Тешило и Горяшка, расчищая проход по двору для князя и его спутниц.

У высокого крыльца Ростислав взял Крестю за руку и помог подняться по ступеням. Бедная послушница, никогда в жизни не дававшая руки мужчине, дрожала и спотыкалась, от растерянности путаясь в подоле рубахи, которая была ей длинновата.

Прямиславе вместе с Зорчихой пришлось одолевать высокие ступеньки самой. Но в сенях, пропустив внутрь Крестю, Ростислав как бы случайно замешкался, и Прямиславу в общей давке почти прижали к нему. Вдруг обернувшись, он быстро обнял ее и подмигнул. Слава Богу, никто ничего не заметил. Прямислава охнула, покраснела и скорее пошла вслед за Крестей.

В гриднице их встретили княгиня Мстислава Святославна с двумя младшими детьми и воевода Честимир Размыслич, оставленный в Небеле за старшего. Сам князь Роман Изяславич со своей дружиной присоединился к войску Вячеслава Владимировича, когда тот проходил через Небель. Это было всего три дня назад, и княгиня могла рассказать самые свежие новости. Она очень обрадовалась своей «родственнице», обнимала Крестю и приговаривала:

– Надо же, как выросла! А как похорошела! Правда, Честимир Размыслич, похорошела? И была-то девочка на загляденье, я тебя видела на свадьбе и тогда еще говорила князю Роману: вот красавица вырастет! Так и вышло! Вот князь Вячеслав-то обрадуется!

Прямислава поджимала губы в досаде, которую не могла подавить. Нельзя было требовать от княгини, чтобы она узнала во взрослой девушке десятилетнюю девочку, которую видела один раз семь лет назад, но все же ей было обидно слышать эти приветствия и похвалы, предназначенные ей, а достающиеся какой-то Кресте! Но она, в конце концов, сама хотела никому не открывать правды, и приходилось терпеть. Через день-другой она будет у отца, и тогда-Пресвятая Богородица! От этой мысли Прямислава схватилась за щеку, как будто у нее внезапно заболели зубы. А что, если отец ее тоже не узнает? И тоже будет обнимать Крестю как свою дочь? Этого нельзя допустить – но как она при князе Ростиславе поменяется с Крестей?