Червонные сабли

- О чем будет баланда? - крикнул он, глядя на докладчика с высоты.

Ленька уловил насмешку и решил не спускать шутнику.

- Приготовь котелок и узнаешь, какая баланда.

- Мой котелок не всякую пищу принимает.

- Потому и пустой! - крикнул кто-то из бойцов, и все засмеялись.

- Прошка, что ты там сидишь на троне и чепляешься до товарища оратора? Дай сказать человеку.

- Какой из него оратор? - огрызнулся Прошка. - Дите в люльке! Он еще под стол пешком ходил, когда я знал про его лекцию.

Это замечание вызвало смех, потому что сам Прошка был ненамного старше «лектора».

Казалось, Махметка оскорбился за Леньку больше, чем он сам, и решил вступиться за друга.

- Послушай, дядя, тебя как зовут по имени? - И он взялся за рукоятку кривой сабли.

- Прохор, а что?

- Хочешь, я из тебя два Прохора сделаю?

- Убери свой обруч, не таких видали...

Мальчишка-трубач, который тоже был здесь, крикнул издалека:

- Эй, доктор, то бишь оратор! Ты в Первой Конной кем был?

- Пулеметчиком.

- А знаешь хоть, с какого конца стреляет пулемет? - снова задал ядовитый вопрос Прошка.

Трудно было сдерживать себя, а надо. И Ленька спокойно предложил:

- Можем поспорить, кто лучше знает пулемет.

Махметка будто того и ждал. Он кинулся искать глазами пулемёт. Поблизости стояла распряженная тачанка. Махметка ухватился за дышло и подкатил ее поближе. Прошка выжидательно смотрел и болтал ногой.

Вместе с ездовым Махметка расстелил на земле брезент, снял «максим» с тачанки и повернул пулемет стволом в сторону Прошки, точно собирался скосить его с «трона». Тем временем Ленька достал из кармана красный платок, свернул его в несколько раз и стал завязывать себе глаза.

Бойцы повскакали с мест, заинтересованные тем, как разрешится спор между Прошкой и «лектором».

Когда приготовления были закончены, Махметка подвел за руку к пулемету Леньку, и тот опустился на колено, ощупал кожух, пошарил ладонью по брезенту, как бы запоминая места, куда будет складывать разрозненные части. Затем быстрыми движениями, с завязанными глазами, стал разбирать пулемет и раскладывать его части на брезенте - одни справа, другие слева. Делал он это быстро и ловко. Махметка расталкивал столпившихся вокруг бойцов:

- Не мешайся, отойди!

- Да он видит, - засомневался мальчишка-трубач. - Как же он слепой разбирает?

- Видит? - вскипел Махметка, сорвал с себя шапку и надвинул на глаза Леньке поверх повязки. - Теперь тоже видит? Нет? Тогда не бреши и отойди сторонка!

Кое-кто из бойцов взобрался на тачанку, чтобы лучше видеть, как Ленька собирал пулемет. Вот он напоследок щелкнул крышкой, сорвал повязку и бросил ее Прошке.

- Твоя очередь.

- Буду я руки смазкой пачкать, - сказал Прошка, и в голосе его послышалась неуверенность.

- Ага, струсил? Гайка слаба! - донимал Прошку Махметка. - Тебе надо в голове дырка вертить, мозги наливать.

- Кто на что мастер, - загадочно проговорил Прошка и кивнул мальчишке-трубачу: - Матвей, дай-ка вон ту подкову.

Трубач поднес подкову, и Прошка сжал ее в своих ручищах, переломил и половинки вернул мальчишке.

- Отдай лектору, пускай склеит.

- Ну и силища у тебя, Прошка!

- Попался бы ему Врангель - наверно, в узел бы его завязал.

- И никакая Антанта не развязала бы.

Раззадоренные спором, бойцы бросились повторять Ленькин фокус, завязывали себе глаза, отталкивая друг друга, пытаясь вслепую разбирать пулемет, но выходило одно баловство.

К Леньке подошел кавалерист в английском френче и потертых кожаных галифе. Это был Павло Байда, киевский комсомолец. В дивизии имени Блинова он был командиром разведчиков. Байду любили за красивый голос, он знал много народных украинских песен и часто пел, да так, что заслушаешься. Бойцы и командиры уважали Байду за скромность и смелое сердце.

- Молодец, - сказал Байда и пожал руку Леньке. Обернувшись к своим, он по праву старшего скомандовал: - Все по местам, собрание продолжается.

Бойцы присмирели. Даже Прошка затих.

А у Леньки аж сердце заныло: куда проще в атаку ходить, чем стоять на трибуне. И вспомнился ему далекий Маныч, ряды комсомольцев, стоявших перед дулами винтовок, нацеленных в грудь. Падали товарищи под залпами врага и точно просили смертью своей: «Отомсти за нас!» Как же не сказать о них горячее слово?

- Товарищи! От Дона до Буга, от Днепра до Черного моря пылают села и города, бьют нагайками детей, отнимают хлеб и землю, угоняют молодых с винтовками... Кто пришел и мучает бедняков?..

Ленька сурово оглядел собравшихся и прочел в их глазах вопрос: «Кто же?» И он продолжал:

- То помещики и капиталисты хотят загнать освобожденный народ в подвалы и надеть на него царские кандалы. То кровавая победа богатых над бедными, торжество частной собственности над идеями Коммуны!

Снова Ленька посмотрел строго на бойцов, словно спрашивая: можно ли допустить такое, чтобы богачи издевались над бедняками и чтобы Коммуна, за которую идет битва, погибла под ударами буржуев?