Червоточина

Зоя Валерьевна после глотка коньяку и впрямь почувствовала себя лучше. Во всяком случае, окончательно рассеялся «пчелиный рой» перед глазами и стало легче дышать. Положив руку в ладони севшей на стул возле дивана Зое, она стала рассказывать о том, что случилось после того, как та ушла домой. Точнее, даже не о том, что случилось, а о том, чего не случилось. Не вернулся Гена, не удалось дозвониться на его мобильный, не отвечал телефон Ненахова.

Зоя Нормалева внимательно слушала, с каждой минутой хмурясь все больше. Наконец, когда Зоя Валерьевна замолчала, она мотнула головой, так что огненного цвета волосы хлестнули воздух подобно молнии, и выдавила:

– Эх! Зря я от вас ушла!..

– А что бы изменилось, если бы ты осталась? – удивилась Зоя Валерьевна, высвобождая ладонь из Зоиных рук. И, спохватившись, поправилась: – То есть я хотела сказать, что мне бы с тобой, конечно, было легче, но все остальное-то… А о тебе я не раз думала, жалела, что ты ушла.

– Да я это как раз и имею в виду, что ты одна тут с ума сходила, а вместе бы нам легче было. Я ведь тоже… – Зоя махнула рукой. – Я тоже запаниковала, совсем голову потеряла. Оттого и отсюда сбежала, чтобы дома слезам волю дать. А еще… Еще я повторить хотела… Ну, с Соней еще раз связаться. Но куда там! В таком состоянии этого не сделать.

– Лучше бы ты и впрямь осталась, – вздохнула Зоя Валерьевна. – Поплакали бы вместе, чего уж нам друг дружку стесняться, беда-то у нас общая.

– Наверное, нам и правда нужно теперь вместе быть. И легче вдвоем, и – мало ли что, возраст-то у нас с тобой не девичий. Если, конечно, Гена против не будет…

– А чего ему быть против? Он к тебе хорошо, по-моему, относится. Даже, мне кажется, очень. – Зоя Валерьевна попробовала улыбнуться, но, увидев, как вспыхнула гостья, пожалела о сказанном. Хотела уже извиниться, но вспомнила вдруг о главном и подскочила: – Но Гены-то нет!.. Чего же мы сидим? А я и разлеглась еще!

– А что же нам делать? – отняла Нормалева ладони от пылающих щек.

– Как что? Идти к Игорю! – Зоя Валерьевна поднялась с дивана, покачнулась, но все-таки удержалась на ногах.

– А ты сможешь? И ты знаешь его адрес?

– Думаю, смогу… И адрес знаю, конечно. Гена с Игорем сто лет уже дружат.

* * *

На дворе было совсем темно. Фонари в их маленьком городе освещали в основном лишь проезжие части улиц, дворы же и подворотни тонули в полумраке, лишь немного разбавленном светом из окон ближних домов. Поэтому женщины поспешили выбраться на освещенную улицу и по пустынному в этот час тротуару пошли к главному проспекту, на котором и находился дом Ненахова.

Машин на дороге тоже почти не было. Пока они дошли до перекрестка, навстречу им попались всего две легковушки да обогнал один мотоцикл. Зоя Валерьевна обратила на него внимание, потому что пассажир, сидящий в коляске, показался ей странным.

– Посмотри-ка, – тронула она Зоин локоть, – мужчина-то забинтован как, лица не видно! И без сознания вроде, гляди, как голова качается…

– Да пьяный, наверное, вот и качается, – даже не глянув в ту сторону, ответила Зоя, занятая, видимо, совсем другими мыслями.

– Ну, не знаю, – проводила Зоя Валерьевна странный мотоцикл взглядом. Что-то нехорошее заворочалось вдруг внутри. Впрочем, она всегда сострадательно относилась к чужой боли. – Надеюсь, он его в больницу повез.

Но мотоцикл, доехав до перекрестка, свернул не к больничному городку, а направился в сторону парка и вскоре исчез из виду.

Видя, что подруга шагает, глядя только под ноги, полностью погрузившись в раздумья, Зоя Валерьевна не стала беспокоить ее разговорами, и до дома Ненахова они дошли молча.

Возле подъезда пришлось подождать, поскольку на вызов по домофону никто не ответил. Логичней было бы сразу повернуться и уйти, но почему-то и та, и другая Зои, не сговариваясь, остались возле двери в надежде, что кто-нибудь из жильцов войдет в подъезд или, наоборот, откроет его, выходя.