Чешир (ЛП)

Комната угловая и огромная — ее легко сравнить с комфортной трехкомнатной квартирой. Окна маленькие, но их достаточно, чтобы это не имело значения. Всего их восемь — четыре вдоль боковой стены и еще четыре вдоль дальней, каждое с глубоким подоконником, и количество естественного света просто поражает. Здесь также имеется примыкающая ванная комната и даже крошечная кухонька. Широкая улыбка, которая расплывается на моих губах, не передает моего внутреннего сияния.

— Ну что? Я все сделал правильно?

— Ты сделал больше, чем просто хорошо, Чак-Чарльз. — Глаза моей матери становятся похожими на блюдца в молчаливом предупреждении. Я сразу перевожу тему, спеша скрыть тот факт, что чуть не назвала его страшным прозвищем. — Это прекрасно. Но как вам удалось это провернуть? Ведь такая комната должна пользоваться большим спросом, верно?

Пожалуйста, не сердись, что я чуть не назвала тебя «Чаком».

К моему полному удивлению, он не выглядит ни капли обеспокоенным. Судя по тому, как говорила мама, Чарльз должен был взбеситься при одном только упоминании «Чака». Вместо этого тот продолжает, как будто не услышал мой выпад, хотя пропустить его было невозможно.

— Я признаю, что, возможно, немного перегнул, но мне хотелось только лучшего для дочери Делии. — Его грудь слегка вздымается. — Что толку иметь связи, если ты не можешь использовать их, чтобы помочь близким людям?

У мамы наворачиваются слезы, и даже я признаюсь, что чувствую себя немного туманно. Такое ощущение, что наша маленькая странная, собранная воедино семейная единица переживает момент единения. В этот момент, пока мы стоим и ухмыляемся друг другу, из-за угла коридора появляется миниатюрная, потрясающе красивая темноволосая девушка.

— О! Извините, что прерываю. Я не знала, что ты уже здесь. — Она идет прямо ко мне и протягивает руку, сверкая серебристыми ногтями. — Я Грифинн Слоан, твоя соседка по комнате. Папа хотел мальчика, а получилась я. Но все зовут меня просто Финн. — После того, как она едва пожимает мою руку, она направляется к мини-холодильнику и достает банку содовой. — Увидимся позже. — И с этим она исчезает, вылетев за дверь и пронесшись по коридору, как мини-торнадо. Я даже не успеваю сказать ей свое имя.

— Это будет интересно, — смеется мама. Чарльз выглядит так, будто его боксеры мгновенно уменьшились на два размера от ее слов, но я слишком взволнована открывающимися окружающими меня возможностями, чтобы остановиться и спросить, почему.

Проходит еще пять минут, и грузчики заканчивают устанавливать раму моей новой кровати и изголовье и опускают на нее матрас. Они собирают письменный стол и ставят его и комод туда, куда я указываю. Большая пушистая розовая штука оказывается нелепым креслом-мешком, совершенно потрясающим в своей легкомысленности.

— Ну, нам, наверное, пора идти. До дома еще долго ехать. — Чарльз почти обнимает меня, но потом сбавляет обороты и довольствуется неловким рукопожатием. Мама компенсирует это и сжимает меня достаточно сильно, чтобы почти дать мне задохнуться. Обнимаю ее в ответ также крепко; за двадцать лет моей жизни это будет первый раз, когда я буду жить вдали от нее.

— Люблю тебя, мама.

— Я тоже тебя люблю, милая. Если тебе что-нибудь понадобится, хоть что-нибудь, просто позвони нам, хорошо? — Она протягивает мне большую сумку, которую привезла с собой. — Здесь чистые простыни и полотенца. Несколько закусок и немного газированной воды, которую ты любишь. — Ее глаза блестят, и я знаю, что она в трех секундах от того, чтобы разрыдаться. — Я просто освежусь, прежде чем мы пойдем. — Она фыркает и отходит в ванную.

— Спасибо тебе за все. — Моя благодарность расширяет ухмылку Чарльза до полной улыбки.

— Не за что, Али. Ты и твоя мама заслуживаете самого лучшего.

— Ты мог бы обнять меня, — промурлыкала я, слова покидают мой рот прежде, чем мой мозг успевает их отфильтровать.

— А ты могла бы называть меня Чаком, — говорит он с веселым подмигиванием, заставляя меня разразиться смехом.

Моя мама присоединяется к нам, и Чарльз осторожно берет ее за руку. Она позволяет направить себя к двери, и оба еще раз оборачиваются и машут рукой. Затем они уходят, оставляя меня одну в моей новой комнате, в новой школе, с шансом на совершенно новую жизнь.

***

— Ты взволнована своим первым днем? — Финн в нашей ванной, дверь открыта, она проводит утюжком по своим длинным темным волосам. Вчера вечером мы наелись попкорна из микроволновки и смотрели фильмы на ее ноутбуке. Видимо, мы обе неравнодушны к старым добрым ромкомам восьмидесятых. Занятия начинаются только завтра, так что сегодня мы должны подготовиться — морально для меня и физически для Финн.

— Я не знаю, подходит ли слово «взволнованность». Тревожность, может быть? Тошнота? — Я устраиваюсь на пушистой розовой подушке и стягиваю волосы в хвост, несколько раз проводя по коже головы кончиками пальцев.