Чеширский сырный кот

Пока Крумс приближалась, Ловкача пронзила догадка. Вместо того чтобы скрываться, он ринулся прямиком в центр кухни, не поднимая глаз на кипящую от злости повариху. Несчастный мальчик-разносчик, которого она оттолкнула, схватил её за рукав и показал на кота одной рукой, другой защищая свою голову.

Взгляд, брошенный дамой на Ловкача, остановил бы самого чёрта, но Ловкач благополучно продолжал движение. Все взгляды были прикованы к нему, когда кот положил ключи прямо к носкам громадных ботинок. Яростная гримаса на красном лице сменилась чем-то ещё более пугающим. Было бы преступлением назвать это улыбкой. Однако это была именно она.

Люди не придумали более точного слова, чтобы описать это выражение лица: широко растянутые губы, пятнистые зубы, пухлые щёки, похожие на два перезрелых граната.

– Ты принёс мне ключи, да? – заворковала Крумс. Её напев, сладкий, как патока*, был ещё более странным, чем улыбка.

Она наклонилась, чтобы поднять ключи, потрепала Ловкача за подбородок.

– Какой славный котик, – сказала она.

Затем она наклонилась ближе и глубоко вздохнула. Странно посмотрев на него, она прошептала как будто с покорностью:

– А ты странный парень. Ладно. Держу пари, мышей здесь хватит для нас обоих.

Легонько шлёпнув его по голове (так, что он растянулся на каменных плитах), она подняла ключи. Ткнув пальцем в воздух, она произнесла:

– Учитесь послушанию у этого хвостатого, бездельники!

Ловкач задрал подбородок и гордо прошествовал из кухни. Он точно подгадал, когда дверь повернётся. При этом Ловкач едва держался на лапах от страха. Успокоившись, он твёрдо решил в дальнейшем избегать Крумс.

Глава двенадцатая

Наступила полночь.

Ловкач прошёл мимо всё ещё работающей кухни и начал спускаться по тёмным ступеням. Чем ближе он был к сводчатому погребу, тем сильнее чувствовал специфический, сырой запах старых кирпичей, дерева и пыли. На нижнюю часть лестницы падал отсвет ламп, висящих в зале. Ловкач вошёл в помещение с арочным потолком. Кладка казалась очень старой.

Так вот она какая, самая старая часть паба! Всюду стояли бочки с вином, соленьями, мешки с зерном. И среди всего этого добра – тяжёлая пористая дверь, сколоченная ещё в прошлом столетии. Там-то, за этой дверью, наверное, Крумс и хранит свой знаменитый сыр.

Ловкача охватила дрожь.

Двери.

Он присел в углу и стал ждать. Кот явился за полчаса до назначенного времени.

Откуда он знал, что сейчас половина двенадцатого? На самом деле все умные создания (за исключением разве что рассеянных людей) обладают безошибочным чувством времени. Им не нужна римская нумерация на глянцевых циферблатах часов или тень солнечных стрелок – никаких отрезков часа, осколков минут, крупиц секунд, – чтобы узнать о тайне, сокрытой в них самих.

Чувство времени обычно получают с рождения.

Поэтому Ловкачу не нужно было иметь карманных часов, чтобы понять, что он явился рано. Весь день он боролся со страстным желанием, снедавшим его, – желанием найти сыр. Но теперь минуты тянулись, и кот начал сомневаться, а не сделали ли из него дурака…

– Эй, – пропищал тонкий голосок. Ловкач обернулся. Он был удивлён.

– Ты пришла, – сказал он.

– Разумеется, я пришла. Я мышь слова.

Ловкач заглянул ей за спину в поисках обещанного сыра. Из-за спины Пип достала ароматную жёлтую крошку. Держа её на ладонях, мышь торжественно протянула крошку коту.

– В соответствии с нашей сделкой, я принесла этот кусок чеширского сыра, – произнесла она.

– А-а-а… у-у-у… э-эм… да… – ответил Ловкач в недоумении.

– Ты выглядишь разочарованным, – заметила Пип.

– Ну… Не совсем, – вздохнув, Ловкач поглядел на крошку. – Как-никак это чеширский сыр.

– Красная его разновидность. Обрати внимание на его золотистый оттенок. И, – добавила Пип с гордостью, – это лучший сыр в Англии.

– Спасибо, – сказал Ловкач. Ему нужно было заново обдумать их соглашение. Конечно, они не ожидали, что он будет жить…

– Нет, спасибо тебе, – вдруг Пип прервала сама себя и, обернувшись, махнула кому-то лапой. – Эй! Входите!

Кот и мышь ждали. Прошло двадцать секунд. Никто не появлялся. Пип, как бы извиняясь, взглянула на Ловкача.

– Прости, я на секунду, – сказала она. – Боюсь, что потребуются небольшие переговоры.

Она исчезла в кромешной тьме.

До Ловкача донёсся едва различимый сердитый шёпот:

– Но он всё-таки к-к-кот! – прошипел чей-то голос.

Ещё какое-то время мыши шептались, и наконец Пип появилась снова.

– Прости, пожалуйста, – сказала она. Затем обернулась и обратилась к стоящим в темноте. – Помните: у нас есть соглашение.

Ловкач уставился во тьму, пытаясь понять, кто или что скрывается там.

Затем мышь (гораздо меньше и моложе Пип) вышла из темноты. В лапках она держала кусок сыра размером с горошину. Для такого маленького существа это была солидная ноша. Она положила на пол своё приношение, замерла и уставилась на кота, чуть не падая от страха. Пересилив себя, она юркнула за спину Пип как в убежище.