Чешские юмористические повести

«Милая Гедвика,— писал Людвик,— приготовься к приему гостей. На сей раз я приеду не один, со мной будет моя невеста. Надеюсь, она понравится тебе и отцу, как нравится мне. Она прелестна и мила, я очень счастлив. Зовут ее Венцеслава, она чудесно поет, а отец ее — уважаемый коммерсант. Матушка тоже добросердечная и хозяйственная дама. В том городе, откуда родом Венцеслава, недавно был пожар. В газетах писали, будто поджог был совершен умышленно. Теперь на свете много дурных людей, но я очень счастлив. Венцеслава тоже с нетерпением ожидает свадьбы, но еще не все приданое готово. Как ты поживаешь, что делаешь? Надеюсь, у тебя все в порядке, я очень счастлив, только у ее отца недавно болел зуб, все советовали вырвать, а он боялся. В городе был устроен благотворительный вечер в пользу погорельцев, Венцеслава пела народные песни. Успех был огромный, ей долго хлопали. В остальном у меня все в порядке, с нетерпением жду скорой встречи. Свадьба будет на масленицу, но у невесты еще не готово приданое, и посему к нам ходит портниха. Что поделывает отец, все горюет? Пусть не вешает голову, он еще статный, красивый мужчина, я подыщу ему невесту. Передай привет всем братьям и сестрам…»

К этому несколько сумбурному письму мелким почерком было приписано:

«Примите и от меня, еще не знакомой с вами, сердечный привет. Ваша Венцеслава. Постскриптум: Людвик очень славный, и я так счастлива! С нетерпением ожидаю встречи!»

А дальше опять почерком Людвика:

«Венцеслава без конца повторяет, что ждет не дождется поездки к вам. Надеюсь, и вы будете рады».

Я забыла все свои печали. Людвик женится! Какая новость! Поверить невозможно! Все случилось так неожиданно. Вот проказник! Никогда даже словечком не обмолвился о женщинах, можно было подумать — они для него вообще не существуют. И вдруг…

Тут я поняла, что без всякого толку бегаю по комнате и переставляю вещи. Хватаюсь за голову, потираю лоб и бормочу:

— Что я собиралась сделать… Ах да, подмести! Где швабра? За мебелью столько пыли! Если кто зайдет, какого он будет о нас мнения!..

Отец, все еще сидя в своем углу, кивает головой:

— Так, так… Значит, Людвик собирается жениться.— И грустно добавляет: — Дай-то бог ему большего счастья, чем выпало мне.

В своей готовности всем помочь я бросаюсь к нему, изо всех сил трясу его за плечи:

— Вставай! Не время предаваться унынию! Людвик обещал найти тебе невесту. Молчи и помоги мне отставить мебель. Дома нет ни соды, ни мыла… Бенедикт! Куда ты запропастился? Беги в лавку!

— Бенедикта здесь нет,— отозвался Леопольд.— Он занимается у себя в комнате.

Я набросилась на этого долговязого паренька, у которого под носом уже начинает пробиваться пушок:

— А ты почему не занимаешься?

— Я уже все выучил,— отвечает Леопольд, стараясь придать своему басу мужественный оттенок.

— Знаю. Но смотри у меня, если принесешь плохие отметки! Ведь ты наверняка провалишься на экзаменах!

— И пускай,— бурчит этот верзила.— Все равно поеду в Африку охотиться на львов и гиппопотамов!

— Глупый мальчишка,— сержусь я.— Я тебе покажу Африку!.. Кому сказано, беги в лавку и принеси фунт кофе!

— Что еще за фунт кофе? Ты велела принести соды и мыла.

— Ах да! Из-за вас я скоро совсем голову потеряю!

Наконец настал долгожданный день. Я надела самое лучшее платье, жандарм — парадный мундир. Он был серьезен, словно собрался на торжественную литургию по случаю тезоименитства его императорского величества. Оба гимназиста были втиснуты в новехонькую форму. Группку младших возглавляла Бланка, внимательно следившая, чтобы малыши шли чинно, держась за руки.

Мы отправились на вокзал, куда теперь частенько хаживали на прогулку, чтобы вдоволь наглядеться на стального коня, лишь недавно появившегося в наших краях. С замиранием сердца смотрели мы на пыхтящий локомотив, который быстро приближался, выдыхая клубы пара и своим грохотом повергая в ужас старых людей. При виде этого чудовища старики крестились и заверяли, что не сели бы в него ни за какие деньги… Железная дорога казалась им дьявольским наваждением и дерзким испытанием милосердия божия.

Но вот вдали раздался гудок, и на вокзале все пришло в движение. Служащие в синих фуражках бегали по перрону. Люди хватали тюки и саквояжи с тем хлопотливо-напряженным видом, какой появляется у каждого, кто путешествует по железной дороге.

Поезд с ужасающим шумом подкатил к станции. Из двери одного вагона вышел Людвик и подал руку молодой даме. Та с кокетливым испугом соскочила на перрон.

Мы все радостно бросились к Людвику, от которого пахло помадой. Он представил нам даму в светло-зеленом платье, подчеркивавшем очень тонкую талию:

— Это Венцеслава. Познакомьтесь…

Я обняла хрупкое создание, и в моих объятьях зашуршал шелк. Она была чуть моложе меня. Мне нравились ее нежная розовая кожа и аквамариновые глаза под выгнутыми дугами бровей. Черная родинка над левым уголком рта придавала ее лицу несколько насмешливое выражение. Вся она дышала юной свежестью.