Чешские юмористические повести

Тем ранним утром в костеле святых Косьмы и Дамиана было лишь несколько старух да горстка гостей, приглашенных принять участие в обряде. Несмотря на отсутствие пышности, все мы были растроганы, ибо венчал молодую пару наш Бенедикт, специально для этого приехавший из своего дальнего прихода. Мы отирали слезы умиления, когда священник соединил руки матушки и пана Башты и произнес прочувствованные слова о высоком значении брака. Он призвал жениха и невесту быть верными, послушными и терпеливыми, следовать путем добродетели и ревностно исполнять предписания святой церкви, напомнив, что им вверяется многочисленное семейство и потому на их плечи ложится ответственность за высоконравственное воспитание деток. Я была до глубины души взволнована речами его преподобия и дала себе зарок во всем слушаться родителей. Убеждена, что то же самое чувствовали в тот момент Людвик, Бланка и остальные дети. Людвик крутил тронутые сединой усы и глотал слезы; да и сердце Леопольда учащенно билось под блестящими пуговицами офицерского мундира.

Свадебное пиршество было неожиданно прервано. У невесты начались схватки, свидетельствовавшие о приближении родов. Мы поспешно уложили матушку в постель и послали за повивальной бабкой и доктором. Не успел день разлучиться с вечером, как слабый писк возвестил нам, что наша семья стала еще многочисленней. Родился мальчик. Осторожно беру на руки розовое сморщенное тельце. Какой красивый младенец, да как хорошо сложен! И весит пять кило! Мы единодушно решили, что он вылитая мать. Преподобный отец выполнил новую приятную обязанность — окрестил братца. В честь папеньки Башты его нарекли Ярославом.

В нашем семействе наступила пора счастья и относительного благополучия, поскольку пан Башта происходил из старинного состоятельного рода, а кроме того, вскорости умер старый аптекарь, прежний хозяин папеньки Ярослава, и нам удалось откупить у наследников аптеку.

Материальное благосостояние семьи сняло с моих плеч множество забот. Детки подрастали, пора было призадуматься об их будущем. Бланка поразила нас сообщением, что у нее уже есть жених. Вот плутовка! Она всегда была скрытной, мы и не подозревали, что ее сердечко проснулось для любви. Бланка попросила разрешения привести жениха в дом. Это оказался симпатичный молодой лесничий, служивший во владениях графа Коловрата. Наша Бланка познакомилась с ним на балу Общества просвещения ремесленников. Молодые люди прониклись пылким взаимным чувством и решили сочетаться браком.

Жених нам понравился своей простотой и учтивостью. Единственное, что нас огорчало, было его немецкое происхождение. Он и говорил-то по-чешски с акцентом. Особенно противился этому союзу папенька Башта, известный и ревностный член многих патриотических кружков. Он опасался, как бы детки, которые народятся от этого брака, вообще не онемечились, и дал согласие, лишь получив от пана Рейхла — так звали лесничего — заверения, что он даст своим детям истинно чешское воспитание.

Войтишек закончил школу и по собственному желанию был отдан в ученики одному пражскому купцу. В столицу его отвез Людвик, чтобы обо всем договориться с будущим хозяином. Вернувшись, он порадовал нас вестью, что брат в надежных руках. Его хозяин — солидный негоциант и набожный человек, наставляющий своих подчиненных на путь нравственности и добропорядочности. Войтех ему понравился, и он надеется сделать из него толкового коммерсанта.

Да и прочие дети доставляли мне радость. Губерт и Клара прекрасно учились, приносили из школы отличные отметки и похвальные отзывы. Одна лишь Геленка немного беспокоила меня. Она была постоянно бледна и как-то подавлена; однако врачи заверяли, что ребенок здоров и лишь требует особой бережности и внимания. Я не спускала с этой девочки глаз: боялась, как бы ее не просквозило, тряслась над каждым ее шагом.

Никогда не бывало в нашем семействе так шумно, как при папеньке Баште. Я уже упоминала, что отец Ярослав был поэтом, а вследствие того — и видным общественным деятелем. Поэтическим творчеством он навеки вписал свое имя в сердце народа, его произведения печатались даже в ведущих пражских газетах. В нашем доме собирались веселые литераторы и художники, шокировавшие горожан своим вызывающим видом. Они носили волосы до плеч, не брили бороды. Их платье тоже отличалось нарочитой небрежностью. Они щеголяли в странных балахонах и бархатных куртках, повязывали на шею какие-то невероятные черные банты. Жители городка беспокойно оглядывались им вслед, а в трактире, заслышав их безнравственные речи, смелые выпады против властей и развязные куплеты, старались отсесть подальше. Окружной исправник их недолюбливал и велел жандармам зорко за ними следить. Я невольно вспоминала нашего покойного папеньку Рудольфа. Что бы он сказал, увидев, как его жилище кишмя кишит этими диковинными субъектами?