Чесменский гром

Завидев Плещеева, пригласил его Спиридов в портовую конторку ознакомиться со скопившимися бумагами. Там же велел он флаг-капитану заготовить ордер на то, чтобы такелаж корабельный для большей прочности немедля начинали обливать тиром — смолой древесной, с салом перемешанной.

В дверь заглянул адмиральский адъютант Кумани.

Ваше превосходительство, к вам офицеры на прием просятся!

Давай! — Спиридов оторвал голову от бумаг.

Скрипнула входная дверь, и перед адмиралом вытянулись

два бравых офицера в зеленых, с белым подбоем корабельных кафтанах.

Слушаю вас! — Спиридов глядел устало.

Офицер корабля «Святая Екатерина» капитан-лейтенант Извеков! — доложился старший из вошедших.

Рыжие космы его упрямо торчали из-под короткого мастерового парика.

Не надворного ли советника Степана Извекова сынок будешь? — спросил адмирал.

Точно так, ваше превосходительство.

Мы с батюшкой твоим еще с Донской экспедиции знались, отчаянный был капитан, Царство ему Небесное! — Спиридов перевел взгляд на второго из явившихся.

Офицер того же корабля мичман Ильин! — представился тот.

Мичман был худ, курнос и застенчив.

Ну-с, с чем же вы пожаловали ко мне? — поднялся из-за стола адмирал.

Он подошел к офицерам и, встав рядом, приободрил растерявшегося Ильина:

Не робей, мичман, выкладывай смело!

Ваше превосходительство! — густо покраснев, отвечал Ильин. — Мы горячо желаем быть в полезности Отечеству нашему в сей трудный для него час. Просим оказать нам великую честь, зачислив в экспедицию. — Он перевел дыхание. — Все!

Каперанг Плещеев, полистав записную книжку, покачал головой.

Вакансий нет!

Спиридов немного помолчал.

Хорошо. Ступайте! — Он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

Офицеры, лихо развернувшись на каблуках, так что шпаги описали на отлете приличный полукруг, вышли, печатая шаг.

Глядя на них в окно, Спиридов почувствовал, как остро завидует этим молодым ребятам, у которых все еще впереди.

«Черт знает что, — подумал он. — Давно ли я сам вот так же напрашивался под ядра у Азова, и годов мне было не более, чем этим просителям, а вот теперь они хотят одного: чтобы им позволили умереть за Отечество!»

А Извеков с Ильиным еще долго бродили, сбивая ботфорты о брусчатку Кронштадта, силясь понять, что значили спи- ридовские слова.

Через сутки на линейном корабле «Святая Екатерина» огласили ордер, коим предписывалось капитан-лейтенанта Извекова определить капитаном уходящего в экспедицию пинка «Лапоминк». А мичмана Дмитрия Ильина — командиром мортирной батареи бомбардирского корабля «Гром».

В преддверии плавания в южные воды остро встал вопрос о предохранении кораблей от морских червей-древоточцев. По совету бывшего капитана фрегата «Надежда Благополучия» капитана 1-го ранга Федора Плещеева, уже побывавшего на Средиземном море, было решено обшить корабельные корпуса дополнительным предохранительным слоем досок. Обшивка корпусов при всей ее необходимости еще больше задерживала подготовку кораблей. В марте 1769 года адмиралтейств-коллегия докладывала по этому поводу императрице: «Высочайше В.И.В. благоволение есть, чтоб показанный флот по первому всевысочайшему В.И.В. повелению немедля в море выступить мог, то за сим коллегия собою к вышеписанному предприятию приступить смелости не имеет, и всеподданейше испрашивает о сем всевысочайше- го В.И.В. указа». Скрепя сердце Екатерина II наложила на прошение резолюцию: «Быть по сему, а обшивать, сколько успеют».

Корабельному офицеру времени для сборов к новому месту службы надо немного, вещей нажитых — раз-два, и обчелся.

В тот же вечер Ильин вкупе с Извековым давали в близлежащей от порта фортине отходную. Скинув парики и отстегнув шпаги, пили бравые мореходы водку перцовую с вином красным, вспоминая прошлое, гадали о будущем.

Моряков всегда связывает между собой нечто большее, чем просто служба. На корабле все на виду. Радости и горести каждого становятся здесь общим достоянием, вызывая то шутки, то осуждение, то сочувствие.

Кто знает, друзья, соберемся ли еще вместе! — обвел глазами собравшихся Извеков. — Так разопьем же прощальную братину!

Эх, края италийские да мальтийские, неблизкий путь до вас, а с басурманами биться и того не легче. Удачи вам! — пожелал покидающим «Екатерину» офицерам лейтенант Григорий Козлянинов*. На безымянном пальце лейтенанта золотой перстень. На перстне крест ордена Мальтийского — четыре наконечника стрел, остриями сомкнутые.