Чесменский гром

Да, я понимаю вас, — кивал головой Иосиф. — Но ведь венский двор находится вне вашего «аккорда» с Россией?

Мой молодой друг, — улыбнулся Фридрих, — аккорд — всего лишь звук, и не более! Надо быть готовым схватить за волосы счастливый случай. Сегодня интересы наших держав совпали, и было бы предательством перед историей, если бы мы, немцы, не протянули друг другу руки в этот решительный момент. Россия — это страшное могущество, от которого скоро затрепещет весь мир, ждать осталось недолго. Екатерина уже нанесла кинжальный удар в подбрюшие Европы, ее корабли сейчас на пути в Средиземное море!

Но ведь это очень далеко и не опасно для нас, — удивился наивный Иосиф.

Фридрих, вздохнув, покачал головой. Затем, встав с кресла, он некоторое время расхаживал по комнате.

Да, — наконец обернулся он к Иосифу, — это уже не опасно, это страшно! Я даже не берусь предсказать, чем может обернуться для всех нас эта морская экспедиция. Европа еще смеется над русскими моряками, но скоро она заплачет слезами кровавыми... И пока они все будут заняты дракой за Средиземное море, мы отломим себе по хорошему куску польского пирога!

Много ли ваше величество желает отломить? — поинтересовался Иосиф.

О, нет, мой дорогой, аппетит у меня всегда весьма умерен! Всего лишь Померанию, Вармию, Куявию, часть Великой Польши да еще Поморье с Данцигом.

До первого раздела Польши оставалось всего три года.

Глава третья

Хвала вам; росски Аргонавты, Дерзали вы по безднам плыть, Ревнуя добычи богаты С своим Отечеством делить.

Д. Хвостов

Последняя ночь стоянки побаловала наконец мореплавателей более-менее приличной погодой. Ветер упал. Однако уже с утра раннего над Копенгагеном начал скапливаться туман. Призрачно-легкий вначале, он час от часу становился все гуще и гуще. Низкое северное небо затягивалось тучами. Накрапывал дождь.

12 сентября 1769 года русская эскадра покидала Копенгаген. Вдали от толп зевак, там, где кончалась столичная эспланада и высились кроваво-красные кирпичные стены морского арсенала, остановилась карета российского посланника. 06101

локотившись на трость, Философов с грустью всматривался в расплывчатые силуэты кораблей.

Господи! Спаси их и сохрани. — Посланник широко перекрестил эскадру.

В глазах его стояли слезы.

На «Евстафии» распустили фор-марсель и выстрелили один раз, сигнализируя о подъеме якорей.

Съемка с якорей на парусном флоте — дело чрезвычайно трудоемкое и опасное. На каждом корабле по пять больших становых якорей: плехт, дагликс, бухт, шварт и той. По команде шкипера сразу несколько десятков матросов, упираясь в вымбовки, медленно начали выхаживать стодвадцатипудовый чугунный якорь. Толстый пеньковый канат гигантским питоном вползал в свинцовый клюз. Потоками стекал грязный ил. Матросы налегли на вымбовки, и шпиль защелкал быстрее, подтягивая судно ближе и ближе к якорю. Спустя час из волн показался якорный шток. Началось самое сложное — выборка якоря. Этой непростой операцией руководил уже непосредственно старший боцман. Вначале якорь взяли «на кат», зацепив и подтащив талями под крамбол, затем крепкими фиш-талями, захватив один из якорных рогов, подтянули его вверх, пока якорь не завис горизонтально. Только после всего этого его закрепили цепями и концами. Наконец вахтенные офицеры доложили капитанам:

Якорь взят на фиш!

Последовала новая команда:

По марсам и реям! Паруса ставить!

Эскадра быстро покрывалась белыми облаками парусов. Один за другим корабли и суда покидали Копенгагенский рейд. Гремели залпы прощальной салютации, порты заволакивало клубами дыма. Датские форты «Провистейн» и «Тре- Крунор» палили в ответ холостыми залпами.

На выходе из гавани в последний раз сошлись бортами флагманские корабли обеих русских эскадр.

Ну, как говорится по-русски, Григорий Андреевич, дай Бог вам удачи! — Швед Андерсон медленно, но чисто произнес всю фразу. Сняв с головы треуголку, помахал ею.

До встречи, Петр Петрович! Главное сейчас — проливы проскочить, а в море Немецком уже полегшее будет!

Старый сотоварищ Круза капитан «Архангельска» Петр Глотов кричал ему задорно:

Саша! Удачи тебе на водах и в гареме султанском да семь футов под киль!

Спасибо, уважил! — Толстый Круз расплылся в улыбке.

Протяжное и дружное «ура» заглушило пушечные залпы.

«Город Архангельск», содрогаясь от выстрелов, грузно ворочал на зюйд-вест, за ним, как бы нехотя, остальные корабли Резервной эскадры. Эскадра Андерсона уходила в Россию. Обрывалась последняя нить, связывающая средиземноморцев с родиной.

Ваше превосходительство, на «Архангельске» подняли «Желаю доброго плавания». — Вахтенный офицер молод, голос резок и взволнован.

Вижу. Передайте мое благодарение. — Спиридов подошел к Крузу, встал рядом.

Теперь поплыли окончательно, — произнес задумчиво капитан, надевая шляпу.

Да, кажется, поплыли.

* * *