Чесменский гром

Скоро, повинуясь воле деятельного паши, турецкий флот занял определенную ему позицию. В первую, ближнюю к гяурам линию встали десять сильнейших кораблей. Позади, в промежутках еще шесть. На флангах отдали якоря фрегаты и большие каравеллы. Бесчисленные фелюки, шебеки и галеры с десантом держались наготове поодаль. На береговых холмах в ожидании дела зажгли костры одиннадцать тысяч отборных воинов.

Всю ночь Гассан-бей провел без сна, обдумывая возможные исходы завтрашней битвы. Легкий ветер трепал его курчавую черную бороду. Джезаирли смотрел вдаль. Где-то там, за проливом, готовились к решающей схватке неутомимые гяуры*...

Забрезжил рассвет. С салингов, как с минаретов, призывно кричали корабельные муллы, созывая матросов на утренний намаз.

Вставайте, правоверные, идите молиться. Ибо молитва лучше сна... Велик Аллах! Велик Аллах! Нет Бога, кроме Аллаха!

* * *

На российских кораблях склянки пробили четыре пополуночи. Над «Тремя Иерархами» взвился флаг-тоу — «Приготовиться к бою». Канониры, забив в оружейные жерла двойные заряды, запалили фитили. Бодрящий утренний свежак быстро рассеял туманную пелену. Капитаны озабоченно поглядывали на вымпела: какой сегодня будет ветер? Прикинув, говорили облегченно:

Люфт в норд-вестовой четверти; самый попутный!

Из журнала капитан-командора С. Грейга: «Подъезжая к острову Хио, уведомились, что турецкий флот находится в канале за оным островом. Отряжен был туда для получения точного известия корабль “Ростислав”, на котором послан был от главнокомандующего контр-адмирал Грейг. Сей по возвращении объявил, что неприятельский флот усмотрел ходящий под парусами в девяти больших кораблях; но как уже было под вечер, то положено лавировать во всю ночь в устье оного канала, а на рассвете войти туда. Исполнив сие в назначенный час и увидев стоящего неприятеля в боевом порядке, убавили парусов, чтоб дождаться отставших судов. По приближении которых главные командиры, съехавшись вместе, сделали распоряжение к атаке следующим образом: кораблям команды адмирала Спиридова сочинять передовой строй боя, а кораблям графа Орлова средний, Эльфинстоно- вым же делать сторожевой строй. Как разъехались начальники по своим местам, то дан был сигнал с корабля “Трех Иерархов”, дабы строиться к бою по вышеположенному расписанию и идти к атаке. Первым был корабль “Европа”, вторым “Евстафий”, третьим “Трех святителей”, четвертым “Януарий”, пятым “Трех Иерархов”, шестым “Ростислав”, седьмым “Не тронь меня”, восьмым “Святослав”, девятым “Саратов”, а два фрегата, которым должно было быть тут же, к тому времени не подоспели. В сем порядке 24-го дня июня в половине двенадцатого часа подошли к турецкому флоту. Оный стоял, одним крылом примкнувшись к мели и к небольшому каменному острову, другим протянулся к порту, называемому Чесме, находясь в весьма выгодном положении».

На «Иерархах» кричали «Ура». Там на фор-стеньге поднимали черно-желтое полотнище штандарта — сигнал «Гнать за неприятелем». Вахтенные лейтенанты командовали зычно:

— Марсовые по вантам! Марсели и фор-марсели ставить! По марсам! Пошел!

На вантах рябило от полосатых матросских камзолов. Вдалеке неясно вырисовывалась турецкая армада, неподвижно лежавшая на якорях.

Матросы и офицеры недоуменно поглядывали на флагманский корабль. Орлов велел не спускать штандарт и поднять кейзер-флаг. Эскадра шла в сражение под главными флагами империи. Реявший над эгейскими волнами двухглавый орел сжимал в когтях и клювах карты покоренных россиянами морей: Белого, Балтийского, Каспийского и Азовского. Рядом на грот-стеньге трепетал флаг генерал-адмирала*.

Близ Хиосского плеса шедший передовым «Евстафий», ускоряя построение колонны, принял вправо. В девятом часу утра эскадра выстроилась в линию баталии. До турок оставалось не более трех милей. Передовые корабли один за другим приводились на ост-норд-ост и укладывали грот-марсели на стеньги, поджидая отставших. Неприятель был уже хорошо виден невооруженным глазом. В передовой линии выделялись богатством убранства все три турецких адмиральских корабля.

Ваше превосходительство! — подбежал к Спиридову вахтенный начальник. — Главнокомандующий требует всех капитанов и флагманов к себе на съезд!

Тьфу ты, — зло сплюнул Спиридов. — Сколько можно душу изводить своими сумлениями?

Адмиральский катер спускали прямо на ходу. Гребцы съехали в него по шкентелям, за ними, кряхтя и сопя, сполз адмирал. Со всех сторон к «Иерархам» спешили шлюпки. Поднявшись на борт линейного корабля, Спиридов оттащил графа в сторонку и еще раз объяснил все намечаемое.

Ворочать обратно поздно, в полдвенадцатого мы должны вступить в сражение, жребий брошен! — заявил он под конец.

Затем подозвал к себе капитанов и еще раз предельно кратко изъяснил им диспозицию. Отдельно наставлял Клокачева с Хметевским:

Вам ордер особый! «Европе» надлежит со всею фурией нападать на ближайший от турецкого флагмана корабль. Я же, прикрывшись позади «Святителей», беру на себя сам флагман. Глядите в оба!