Чесменский гром

— Не иначе, провидением Божьим спаслись соломбальцы! — крестились на кораблях.

Однако дважды чудес не бывает. Буквально в несколько минут прибоем разбило в щепки греческую полярку «Генрих-Корон»...

К вечеру вдобавок ко всему зарядил проливной дождь. Загремел гром. В полночь в «Евстафия» ударила молния. Натужно стонали обожженные и задавленные рухнувшим такелажем люди. По стародавнему обычаю пожар от молнии заливали пивом. Следующий удар пришелся в «Иануарий», а вдали среди бушующих волн полыхал во тьме грот-мачтой «Три Святителя». Эта ночь запомнилась русским морякам надолго.

Далеко в море, охраняя эскадру от возможных неожиданностей, несли дозор фрегат «Николай» и пакетбот «Летучий». Наполняя паруса попутным люфтом, дружно пенили они морские воды. На их долю выпало первыми встретить нагнавший эскадру отряд контр-адмирала Елманова. Встретили, проводили до Корона — и снова в дозор. Так проходили дни. Наконец утром 12 марта на горизонте появился одинокий парус.

— Дождались кого-то! — радовались матросы, разбегаясь по артиллерийской тревоге. Несколько часов хода — и в зрительную трубу уже стал хорошо виден рангоут неизвестной шебеки.

Корабль! Корабль! — нам шлет трофей судьба.
Чей флаг? Скажи, подзорная труба!

Но флага на шебеке не было.

— Предупредительный под ветер! — махнул рукой капитан «Летучего».

Погонные пушки пакетбота коротко ударили, испустив клубы дыма. Ядра с легким посвистом легли в воду.

В ответ с шебеки грянул полновесный залп. Прибавив парусов, обнаруженное судно пыталось оторваться от преследователей. На палубе шебеки метались, путаясь в широкой мотне шароваров, потревоженные турки. Меж ними в черных просмоленных куртках — матросы-европейцы.

— Что за чертовщина? — недоумевали на «Летучем».

— Какой же они нации? — Ничего, возьмем — разберемся! — решил за всех капитан пакетбота Ростиславский[44].

Над «Николаем» и «Летучим» трепетали красные флаги погони.

— Алло! — кричал в рупор с фрегата капитан Полекутти. — Впереди подводные каменья. Когда осман в них упрется, тогда и возьмем!

— Поняли! — махнули с пакетбота. «Святой Николай», меняя курс, заходил на пересечку. Еще четверть часа погони — и ловушка захлопнулась. Деваться беглецам было некуда: впереди камни, слева берег, справа и позади русские суда.

На шебеке суматошно брасопили паруса.

— Нами одержана первая виктория на здешних водах! Ура! — выхватил из ножен шпагу капитан «Летучего».

— Ура-а-а! — летело над морем.

— Глядите, глядите! Над притихшей шебекой медленно поднимали французский флаг, белый с золотыми лилиями.

— Тьфу ты, вляпались! — ругались на дозорных судах.

— Держава французская ведь только случая ждет, чтобы к нам придраться. Теперь скандала не оберешься!

Выход из затруднительного положения нашел решительный Полекутти:

— По нам первым палил? Палил. Османов на борту имеет? Имеет. Чего думать, будем брать!

С шебеки тем временем прибыл шлюпкой капитан. Уверенный в своей безнаказанности, он нагло грозил местью со стороны Версаля. К крикам француза отнеслись спокойно... Посланная же на пленное судно досмотровая партия нашла в трюмах под мешками с халвой и орехами, ружья и ядра. Узнав о находке, капитан шебеки поутих. Пойманный с поличным, он сознался, что вез оружие из Туниса в Смирну для нужд тамошнего гарнизона.

— Судно и товар арестованы! — забрал у француза шпагу и пистолет Полекутти. — Взять под стражу и запереть в каюте!

В тот же день приз был доставлен и сдан адмиралу. Спиридов, благодаря капитанов, вспомнил слова петровские:

— Большому делу малый почин сделан!

Захват «Генрикса» (так называлось французское судно) неожиданно обернулся огромным политическим скандалом, несмотря на то что адмирал после конфискации контрабанды отпустил капитана Журдана вместе с судном на все четыре стороны.

Неприятность с французом неожиданностью не была еще до отплытия эскадры с Балтики. Особое внимание, по мнению Екатерины II, предстояло уделять французским судам. «Поступать относительно нейтральной, особенно французской торговли с крайнею осмотрительностью...» — писала Екатерина II Алексею Орлову. В свою очередь, Орлов, понимая всю сложность взаимоотношений с Францией, предложил французской стороне утвердить в Ливорно совместную комиссию для разбора всех спорных вопросов, которые могли бы возникнуть при нечаянном захвате каперами французских судов. Однако французский консул участвовать в работе комиссии не пожелал.

Теперь сразу же замаячили в Архипелаге французские фрегаты, а посол Людовика в Константинополе предложил Порте помощь королевского флота за известные субсидии. Перед эскадрой появилась угроза борьбы на два фронта.

Консул Федор Алексиано доносил с Минорки Алексею Орлову: известие, что Версаль и бурбонские державы намереваются вскоре выслать свои эскадры для нападения, вновь подтверждается!