Честь

— Помните, как эти двадцать восемь героев погибли на своем посту, но не пропустили врага! Кто были они? Настоящие гвардейцы! В Сталинграде бойцы Алексеев и Хусаинов уничтожили каждый по десять гитлеровцев. Кто были они? Гвардейцы! Где самый трудный участок, где нужны храбрость и стойкость — там всегда гвардейцы! — Айсылу окинула взглядом затихший зал. — И у нас есть такие люди! Кто в нашем колхозе начал соревнование? Кто в этот тяжелый год снял с гектара по сто сорок пудов урожая? Бригада Нэфисэ — наши гвардейцы!

Айсылу вынула из кармана бумагу и стала читать, кому сколько хлеба причитается по дополнительной оплате.

Нэфисэ невольно взглянула на отца. Услышав, что Нэфисэ получит сто пятьдесят пудов пшеницы, Бикбулат засуетился, долго шарил по карманам, наконец вынул свою короткую трубку и сунул ее в рот. Острые его глаза уставились из-под лохматых бровей на дочь. Нэфисэ вспомнила свой вчерашний разговор с отцом и поежилась. Вчера он зашел к ней в комнату.

— На твою пшеницу избу поправим, а то она вовсе обветшала, — категорически заявил он. — И одежду надо тебе справить. Твоя судьба впереди, ты еще молодая. Не век тебе жить в отцовском доме...

Нэфисэ сказала, что не поднимется у нее рука продавать на базаре пшеницу в тяжелое военное время, что изба еще потерпит до конца войны. Старик весь потемнел.

— О себе, что ли, я хлопочу? Мне что? Мне хватит десяти аршин бязи на саван. А изба развалится, так на вашу голову! — глухо сказал он и вышел, хлопнув дверью.

Нэфисэ тяжело вздохнула. Кто знает, может быть, ей придется уйти и из отчего дома?.. Она передала знамя Айсылу, подошла ближе к столу и, волнуясь, поблагодарила собравшихся от имени своих товарищей за высокую оценку их труда.

— В дни, когда родина переживает огромное бедствие, нам не удалось защищать ее с оружием в руках, — сказала она твердо. — Но нас успокаивает мысль, что мы, даже находясь в глубоком тылу, помогаем фронту. Всю дополнительную оплату до последнего зернышка отдаю в фонд обороны — бойцам Сталинграда!

Последние ее слова утонули в гуле одобрительных возгласов и аплодисментов. Айсылу крепко пожала ей руку.

— Большое спасибо тебе, Нэфисэ! — сказала она. — Большое, большое спасибо!

Гул одобрения в зале усилился.

«Вот она — благодарность народа!» — радостно думала Нэфисэ. Взгляд ее внезапно упал на отца. Бикбулат сник, казалось — он весь скрылся под своей старой лохматой шапкой. Перед ней возник образ брата Сарьяна, и она с гордостью подумала, что он, наверное, порадовался бы сейчас вместе с ней.

Мэулихэ между тем и глазами и бровями усиленно делала какие-то знаки Хайдару, сидевшему как раз напротив нее. Хайдар не выдержал и рассмеялся.

— Право, мама, я ничего не могу посоветовать! — крикнул он ей. — Делай что хочешь!

Мэулихэ махнула на него рукой и, кашлянув, поднялась с места. Хотя она и встала довольно решительно, но слов у нее вдруг оказалось немного. Пробормотав с запинкой несколько фраз, она поспешила закончить:

— Ну вот... Как говорится, и у долгой и у короткой речи — смысл бывает один... Запиши-ка, Айсылу, в подарок от меня сто пудов!

Не успела Мэулихэ сесть на свое место, как на память ей пришли все те слова, которые она хотела сказать. И она, не обращая внимания даже на сына, который, перегнувшись через стол, хлопал ей и кричал что-то, поднялась опять и уже смело заговорила:

— ...А за все это — большое спасибо партии нашей!

Слова ее утонули в выкриках и аплодисментах. Мэулихэ выждала, пока наступит тишина, и добавила:

— И еще спасибо нашей Нэфисэ! Она приняла на себя всю тяжесть работы! А также спасибо Айсылу и Тимери-абзы — они все время помогали нам!..

Зэйнэпбану говорить было не о чем, поэтому она смирно сидела за столом, сложив на коленях большие руки, и слушала, как говорили другие. Сидела она смирно еще и потому, что надела сегодня свое новое густо-зеленое шелковое платье и боялась помять его.

Сначала очень хорошо выступила Нэфисэ. Зэйнэпбану вместе со всеми похлопала ей. Потом она шумно аплодировала Мэулихэ. После них вышла вперед Карлыгач и стала говорить не как другие, а стихами:

Одной ногой стоит он на скале,
Другой стоит на берегу морском...

Чуть покачиваясь, глядя куда-то повыше двери, Карлыгач сказала много красивых слов. Откуда только берет она эти слова, и как у нее складно получается!

Армия наша — тот богатырь!..