Честь Афродиты

– Угу… пожалуй, – согласился Владислав Сергеевич. – А второй?

– А второй… Над этим надо подумать… Хорошо бы нам бандюков между собой столкнуть, я думаю.

– Пугачёвских с Прокошинскими?

– Да, они бы друг друга перестреляли, а мы бы чистыми остались… Ни при чём. В резерве бы отлежались… Верно было бы стратегически.

– Хорошая мысль, Пётр Николаевич. Маршал ты, Пётр Николаевич, у меня, а не генерал-лейтенант. Так и нужно сделать. А Василий Васильевич подчистит территорию.

– Наш главный мент? Начальник управления?

– Да, со своими.

– Хха, наш Василий Васильевич даже не генерал.

– Потому и полковник.

– Но не стратег.

– Не каждому дано.

– Это да! Ещё по одной?

– По-маленькой! За твоё предложение!

– За наше! – поправил Бугров.

– Ага! За наше правое дело. Быть нам с тобой, Пётр Николаевич, не столбовыми дворянами, а по-настоящему феодалами, князьями… Если получится. А то и глядишь…

– Получится-получится, Владислав Сергеевич, тьфу, тьфу, тьфу! – суеверно сплёвывая через плечо, перебил Бугров. – Главное, ввязаться. Идея. Разведка. План, а уж потом… Из главных калибров… И все дела. Будь здоров!

– И ты тоже будь!

Выпили.

На второй день они вернулись в город. Голова у губернатора уже не болела. Помог воздух, баня, массажистки и… видение будущих светлых перспектив.

Бугров как и обещал губернатору, переговорил, но не с экс-полковником Малышкиным вначале, а совсем с другим человеком, как и обязан тому был, из Конторы. С тем, который рекомендовал его в помощники к губернатору. Одному из заместителей Директоров ФСБ.

Разговор прошёл на строго конфиденциальной основе. По специальному номеру секретной сотовой связи. Практически ночью. В Москве был ещё «рабочий» вечер. Человек сразу понял идею и задачи. Особо уточнил роль Ольги Леонардовны, объекты реприватизации… Силы, средства… Как ни странно, Бугров вообще такого не ожидал, зам директора ФСБ одобрил предстоящие задачи, благословил. В случае чего даже обещал помочь своими людьми. Но генерала Малышкина – уже генерала! – предложил не трогать, разработать и осуществить второй вариант. Самостоятельно. Он перспективнее. Через спецов из МВД. «Плацдарм в крае должен быть разминирован и очищен», намекнул он.

Получалось, отметил для себя Бугров, не так уж губернатор и прост, если решил податься в князья, ещё тот стратег… Или он тоже в связке с конторскими… Бугров задумался.

46

Семён Бадаевич разглядывал Пастухова, смотрел в упор, как в первый раз, изучал…

– Ты не плохо выглядишь, Пастухов, в твои-то годы, хоть и постарел, – участливо заметил он, хотя улыбка говорила об обратном. – Сколько ты уже на пенсии, десять лет? двенадцать? Бедняга. – Пастухов не ответил, всё с той же ненавистью смотрел на генерала. – Ну, ну, зачем уж так недружелюбно… – Ёрнически посетовал тот. – Я же мирный, спокойный человек, когда мне не мешают. А ты? А ты взял и нарушил мои правила. Кстати, правила не только мои, они наши. И это не прощается. Я бы мог приказать убить тебя ещё там, за воротами, вместе с твоими гавриками, а я вот, видишь, миндальничаю с тобой, разговариваю, да… – Семён Бадаевич, вздохнул, улыбка с лица сошла, не поднимая головы, он зло посмотрел на Пастухова. – Хотя, признаюсь – теперь можно говорить – очень жалею, что ты живым на пенсию вышел. Жалею. Лучше бы ты сдох в какой-нибудь командировке. Всем лучше бы было, тебе – в первую очередь. Чего смотришь, чего? Я знаю, о чём ты думаешь… – Генерал повысил голос. – Но ты главного не знаешь, что все твои потуги засадить за решётку всех преступников, ха-ха-ха… заканчивались обратным. Помнишь? Они все на свободе. Да, представь себе! За небольшим исключением естественного отбора. И, заметь, это я говорю откровенно, твоё время и время жегловых прошло, кануло… Потому что те, за кем ты охотился, это умные, уважаемые люди. За ними деньги, большие дела, очень большие возможности. Тебе и таким как ты, не стоять у них на пути. Сомнут. Не веришь? – Генерал вновь весело рассмеялся. – Хорошо, посмотри где ты, и где я. Ну, увидел, понял? То-то… – Генерал протянул руку к глобусу, на что-то надавил. Глобус приподнялся, послушно раскрылся на дольки. В середине открылась батарея различных бутылок. Вытянув одну, коньячную, и низкий пузатый бокал, генерал гулко, зубами, выдернул пробку из бутылки, выплюнул её на стол. Пробка отскочила, скатилась со стола, генерал не обратил на неё внимание, майор тоже, налил немного коньяку… – Тебе я не предлагаю, – бросил он Пастухову, – У тебя же язва наверное старческая, бережёшься, не пьёшь, – заметил он, с явным удовольствием на лице принюхиваясь к напитку, Вольку с КолаНиколой он по-прежнему не замечал. Генерал отпил, облизываясь и смакуя, держа бокал в ладонях, грел коньяк. – Ты никогда не думал, дорогой Григорий Михайлович, почему все последние твои дела заканчивались провалом, не думал, а? – Пастухов молчал. – Я тебе скажу. Ты был под колпаком. И все твои люди тоже. А почему, спросишь ты… Отвечу: потому что уже тогда в стране работали другие установки. А ты не заметил. Потому что дурак. И все, кто с тобой, тоже дураки и кретины…