Честь Афродиты

Майор остановил машину, вышел, открыл дверь с нашей стороны. Из чёрного микроавтобуса, «мерседес», вышли два человека, в одинаковых костюмах, с одинаковыми короткими стрижками, одинаковой походкой, в ногу, прошли к майору. Молча, здороваясь, кивнули майору головами, молча заглянули к нам в салон. Майор, так же молча указал головой на лежащего… Понимающе переглянувшись, «братья» нагнулись и вытащили очнувшегося уже и брыкающего ногами генерала.

— Сам пойдёшь или успокоить? — ровным голосом спросил один из встречающих.

— Сам, — плаксивым голосом ответил генерал.

— Тогда иди, — посоветовал всё тот же, и подтолкнул генерала. Генерал едва не упал, ноги не шли. Не обсуждая больше проблему, «братья», подхватив «тело» под руки, легко потащили его в свою машину.

— А кто это были? — глядя им в след, спросил я майора.

— Это… — переспросил майор, и весело усмехнулся… — Дед Пихто и его ребята, мальчик. — Закрыл дверь и прошёл на водительское место.

На обидное прозвище я не отреагировал, потому что первое было важнее. Про деда Пихто я часто слыхал, особенно в детстве, а вот о том, что у него были ещё и ребята, такие вот… Этого я не знал. Серьёзные ребята, отметил я про себя, опасные.

Наша машина поехала, а КолаНикола, проследив взглядом, сообщил вдруг:

— Ааа, я понял. На мерседесе номера администрации президента или правительства. С трёхцветным флажком на номере. Видел? — И неожиданно легко ткнув меня локтем в бок, восхитился. — Ну, наш майор, молоток мужик, здорово сообразил. Это наверное из Службы собственной безопасности ребята. С рук на руки сдал, и не замарался.

— И мы тоже, — заметил я.

— Ну, мы… Мы — это мы!

47

Выйдя из СИЗО, Семён Израилевич Петерс удачно ушёл от «хвоста». Оглядываясь, вскочил в последний момент в отходящий вагон метро, на следующей станции торопливо перебежал в вагон идущий в обратном направлении, проехал до Кольцевой, там пересел не на Кольцевую, а на встречную радиальную… Ушёл… пока… скинул человека с хвоста. Избежал. Он это сделал профессионально, не задумываясь, из животного страха. Своего «коллегу», ведущего его от Следственного изолятора № 1 он не видел, даже не оборачивался, но хорошо понимал, уверен был: он есть, получил задание, он следует, и он задание выполнит… Шёл, каждую секунду ожидая пулю в спину или голову. Загривком это ощущал, чувствовал. В метро держался подальше от края платформы, прятался за спинами пассажиров. Понимал, он грубо нарушил инструкцию, раскрыв данные высокопоставленного сотрудника ФСБ работающего под прикрытием, назвал номер его телефона и должность. Это трусливое, спонтанное решение ставило крест не только на его профессиональной жизни, но и на физической в первую очередь. Так должно быть! Это конец. Его сотрут даже из тех баз, которые давно и строжайше засекречены, спишут в ещё больше засекреченный архив, и всё… если он мгновенно не скроется, не спрячется. Потому и запрыгнул в закрывающиеся двери вагона метро. Сделал первый шаг к спасению своей жизни. А дальше…

Дальше нужно было выбирать одну дорогу из множества… Прятаться на Западе или в своей Прибалтике, уже не безопасно, скорее наоборот, туда и направят за ним ликвидатора. «Гаситься» нужно скорее всего на Востоке страны, решил он. Где-нибудь за Уралом, в Сибири или глубже… Мысль о пластической операции он отбросил сразу, как затратную, не гарантирующую никакой врачебной тайны, а убирать за собой хирурга — их там много — времени нет. Да и ситуация не та. Исчезать необходимо было прямо сейчас, с этой минуты, даже секунды. В возможностях генерала и конторы он не сомневался, достаточно было увидеть хотя бы того же майора, освободившего Петерса из следственного изолятора — тот ещё тип, свой, конторский! Такой придушит и не поперхнётся. Всё сделает, чтобы выполнить приказ. Значит, аэропорты для Петерса уже закрыты или будут в ближайшее время закрыты, железнодорожные станции тоже… Следовало действовать быстро, пока люди майора не заняли «точки»… Если только на какой ближайший поезд успеть… отходящий… сейчас… без билета… А там… Там видно будет.