Честь Афродиты

Получилось хорошо! Отбились. Ещё как! Табурет на две части раскололся, а я цел. Вот как получилось. Хорош получился план. Сработало! В общем, я шокирован, дядя Гриша, смотрю тоже… его табурет смутил… Но на башке этого, следов трещины в голове не видно, я посмотрел, значит, оглушён и только. Теперь нужно было спешить. Выбираться, пока — этот — бессознания. В начале применили к нему стандартный в таких случаях набор: скотч, и инвалидную коляску (мне по сценарию коляска положена)… Раз, два — и спеленали. А тут и КолаНикола с Марго вошли. Без стука… Напугали. Мы ж забыли про второго. Вернее, я забыл… Дядя Гриша нет, в развороте, на звук, ногой резко махнул, едва КолаНикола успел увернуться… Разобрались. Но они тоже в лёгком мандраже, я заметил. У артистов это называется драйв или кураж, у остальной части населения, включая и нас, сыщиков — мандраж. Это я просто так сообщил, для сведения. Потому что… не пришёл ещё в себя, меня ещё потрясывает. Руки трясутся. Кстати, я заметил, самое лучшее, в таких случаях, не стоять на месте, да. Или зарядку сразу сделать, или отжимания, либо как мы, пробежаться. Отвлекает. Что мы и сделали.

Быстренько — времени нет — загрузили — ЭТОГО — в коляску и покатили. Марго покатила. Накинула на себя халат сотрудницы второго уровня. И повезла. КолаНикола впереди, дядя Гриша за ним, я следом. Все пятеро спокойно проехали по коридорам. КолаНикола подмигнул охране — свои, мол. Я опять удивился, отметил, у него везде были СВОИ, феномен какой-то, а не главред. Въехали в лифт, спустились на нём на нулевой этаж, проехали по зоне пятого уровня и выкатились на лужайку. Днём там точно была лужайка, я помню. Сейчас, почти темень, только дежурный фонарь сам себя освещает и что-то там под ним. Но нам это как раз. Темень — друг молодёжи, я где-то читал или слыхал, не помню. Суть запомнил. Она нам самое то сейчас. КолаНикола быстренько подогнал джип с прицепом. Там уже — мы заметили — первый «субчик» в себя пришёл, что-то мычит, глазами сверкает, червяком извивается. Но не долго. Дядя Гриша его успокоил, теперь уже кулаком, ткнул куда-то, без табурета. К первому быстренько прибавили второго, закрыли борт, опустили заднюю сторону брезента, скрепили ремнями. Запрыгнули в машину, и поехали.

Начиналась вторая часть плана. Вернее, мы приступили к ней.

В которой я — слава Богу! — приманкой уже не был, как полгал, но ошибся.

12

Этих двоих, «задержанных», мы привезли на какую-то местную лодочную станцию уже в темноте при включенных фарах. Что именно лодочная, я понял по выводку мелких плавающих средств, грустно качающихся на привязи. На станции почему-то никого не было, хотя высокая «рубка» охраны возвышалась. На фоне светлой ряби моря, чёрной тенью грозно заявляла о себе. Но ни одного охранника ни возле, ни на ней. Спят, наверное, или ещё не заступили. И хорошо, нам это тоже сейчас на руку.

Главред лихо развернул машину, чуть сдал задом и остановил. Его «пароход», на самом деле действительно почти пароход, большой, пузатый парусно-моторный бот покачивался неподалёку. Я это узнал, когда мы туда «первого» связанного притащили. «Неужели топить повезём?!», испуганно подумал я, но спрашивать не стал, не время. С трудом перетащили и второго. Бот качнулся, слегка осел на корму, но не надолго. «Этих» — мы спустили в кубрик. Не кубрик, обширная каюта на самом деле, с двумя диванами по бокам и столом посредине. На диванах мы и разместили «задержанных». Привязали ремнями, как в купированных вагонах, на верхних полках. Чтоб не выпали. По лицам моих друзей было видно, они спокойны, дело знают, как конституционный суд. Я к ним лицом подстроился. Хотя знал, переживал, наверняка утопим обоих, как этих, у Горького, в Муму. А то! Зачем же мы тогда их… в открытое море… Понятно за чем!

КолаНикола коротко повозился с управлением, двигатель мгновенно завёлся, дизель, как я по глухому урчанию понял или это у меня в животе урчало… Нет, в ботике, прислушавшись, вывел я диагноз. Главред в это время дёрнул рычагом, бот отозвался, потянул носом на чистую воду. Чёрный берег начал отодвигаться, судно закачалось на волнах… Надвигалось самое главное.

ЭТИ пришли в себя. Сразу замычали. Вместе и по разному, то быком, то коровой, то поросёнком. Перед их глазами, в глубине каюты, получается в ногах — их почему-то ногами вперёд затащили! — сидел мрачный дядя Гриша. Один его вид, не считая скотча, полностью ограниченных физических возможностей, слабого света, тарахтения двигателя и качающейся комнаты говорили задержанным о многом. Но коротко: или каюк или копец, что для них означало одно и тоже. Мы с Марго стояли в головах, ждали… КолаНикола штурвалил. Бот прилично качало… Дядя Гриша поднял глаза, коротко приказал нам:

— Колосники! Два! — Мы с Марго пулей метнулись наверх. Пробкой выскочив, уставились друг на друга.

— Какие колосники? Где они здесь?

— Он это о чём?

И не сговариваясь кинулись к рулевому.

— Дядя Коля, а где у вас тут колосники? Дядя Гриша приказал.