Честь дома каретниковых

Викентий Павлович огляделся. У кровати стоял маленький стол с гнутыми ножками, на нем — будильник. Создавая образ комического и одновременно педантичного немца, он еще в первый день попросил у портье будильник, «чтобы не проспать первый петух». Теперь же, усмехаясь, он впервые завел часы на бой, глянул на свои карманные: тринадцать двадцать семь. Выставил время на будильнике, а маленькую стрелочку перевел на тринадцать тридцать. Вышел, плотно задернув портьеру, в прихожую, потом так же плотно закрыл дверь в коридор. Через две минуты зазвенел звонок — громко, резко. Однако сюда, в коридор, звук доносился приглушенно, еле пробивался. Дубовые двери отеля «Палас» тайны своих постояльцев не выдавали.

Итак, решил Викентий Павлович, искать нужно в другом месте. А «другим местом» мог быть, конечно же, балкон.

Тяжелые бархатные портьеры закрывали балконные двери. Сейчас, зимой, они были наглухо затворены, летом, без сомнения, легко открывались. Потрудившись, Петрусенко все-таки распахнул их. Кованые решетки, полированные перила и изразцовый пол занесены снегом. Летом же здесь, судя по всему, уютно: в углу ставятся плетеные столик и кресло, в навесном бордюре появляются ящики с цветами…

Поскольку номер Петрусенко (в прошлом Настин) находился в коротком крыле здания и был здесь один, то и балкон на этой стороне тоже был один. Он располагался под углом к основной стене здания. А совсем близко тянулась просторная каменная веранда, охватывая три соседних номера. И двери этих номеров выходили к ее декоративным аркам. Это были двери бывших номеров обоих Каретниковых и Антонины Мокиной.

С первого взгляда сыщику стало ясно, что перебраться с балкона на веранду нетрудно. Даже сейчас, зимой, он мог бы это сделать. А уж летом молодому спортивному парню такое бы труда не составило. Константин, например, мог увидеть, как Настя, вопреки его настойчивой просьбе, вошла в комнату к брату. И захотел узнать, о чем же пойдет разговор…

Похоже, пришла пора поинтересоваться: кто же такой Константин Журин.

Глава 9

Жизнь Викентия Павловича на время вернулась в свое русло. Днем рабочий кабинет у себя, в управлении губернской сыскной полиции, привычные дела следователя его ранга: крупные аферы, убийства с отягощающими обстоятельствами, кражи и разбой. Вечером — дом, чудный особнячок на одной из центральных, но тихих улиц города, с небольшим садом за кованой оградой… Жена тихонько проскользнет в его домашний кабинет, присядет рядом на диване, заберет из рук дымящую трубочку, прильнет к плечу… Люся! Так он звал ее еще будучи женихом, так зовет и сейчас, хотя его стройная и чуточку капризная девочка уже давно стала серьезной, терпеливой и женственно, в самую меру, располневшей. Викентий Павлович не знал хлопот с семьей и был благодарен жене за это. Дети росли, учились, и хотя он представлял, что проблем с ними у Люси хватало, для него самого это происходило спокойно и незаметно. Малышка-дочь, сын Саша, гимназист младшего класса, и усыновленный племянник Митя — старшеклассник. Правда, пятнадцатилетний Митя — славный юноша, настоящий помощник и опора своей тетушке.

Сегодня Викентий Палович вернулся домой рано, успел поужинать вместе с семьей. Дети затеяли веселую, но не шумную возню в гостиной. Скоро они разойдутся по своим комнатам. Людмила, в кабинете у мужа, рассказывала:

— Сегодня мы раскрыли зимние двери веранды и выходили в сад! Уже совсем весна, Викеша, днем солнце так пригревает! И земля местами совсем просохла. А синиц в саду — целая стая, поют-заливаются. Мальчики выбрали себе деревья, которые будут обкапывать, даже Катенька две яблоньки себе взяла.

С их веранды по каменной лесенке с перильцами можно и правда было спуститься прямо в сад. Викентий Павлович представлял, как весело бегала сегодня детвора по саду впервые после зимы. А скоро все зацветет…

Людмила потеребила его за плечо:

— Дорогой, ты уже неделю ничего нового по делу Каретниковых не рассказывал. Есть что-нибудь?

Петрусенко давно привык рассказывать жене о делах, которые расследовал. Не обо всех, конечно: кое-что ей было бы скучно, кое-что — слишком страшно. Но с самого начала их знакомства Люся так живо интересовалась его работой, что он охотно делился с ней самым интересным. Ну, а «дело Каретниковых», такое необычное, сразу захватило и увлекло жену. Настей же она просто восхищалась. Говорила так, словно сама знала девушку:

— Такая молоденькая, хрупкая, такое горе пережила, а не растерялась, не струсила! Это просто чудо! Да еще такой груз на свои плечи взяла: честь семьи, жизнь матери… Если бы я такое в театре увидела, в греческой трагедии или у Шекспира… А то ведь в маленьком городке, в провинции, простая девушка, из мещан! Дорогой, она ведь просто героиня!

Словно подтверждая сомнения мужа, Людмила после первого же разговора спросила:

— Неужели этот Каретников и в самом деле сыноубийца и самоубийца?

— Возможно, и так, — ответил Викентий Павлович.

— Но ты сомневаешься? — Она его интонации очень хорошо улавливала. Думаешь, этот молодой человек, Константин, замешан?