Честь флага (Защитник - 10)

- Думаю, ты знаешь что, дорогая.

Появилась официантка, чтобы предложить им еще кофе, но Линда отрицательно покачала головой. Когда официантка отошла к соседнему столику, Джеффри Керни произнес:

- Ты одновременно и права, и нет. Я не хотел тебе говорить, но придется... Я имею в виду то, о чем думал сейчас.

- Ты собираешься бросить меня, - прошептала она, не глядя на него; ее пальцы нервно постукивали по столику.

- Да. Или, вернее, это ты бросишь меня.

- Никогда, - произнесла она напряженным голосом. - Я люблю тебя.

- И я люблю тебя. Вот поэтому тебе и придется держаться от меня подальше.

- Я люблю тебя. И никогда с тобой не расстанусь, - сказала Линда, глядя в окно. - По-моему, мы неплохо работали вместе.

- Мы очень хорошо работали вместе, - ответил Керни, стараясь владеть собой.

Он глотнул кофе. Опять эта горечь.

- Но дело не в этом.

- А в чем?

- Совместная работа или любовь сейчас не в счет. Я не могу подвергать тебя такой опасности. Ты знаешь ситуацию. В стране зреет настоящая революция, а за ней последует самая настоящая война. Со всеми ее прелестями. Мы находимся в самом центре грядущих боевых действий, а я не думаю, что это подходящее место для тебя.

Она взглянула на него и улыбнулось.

- Так ты полагаешь, что я буду в большей безопасности вдали от тебя, Джеф?

- Именно так.

- Значит, я буду в большей безопасности во время войны рядом не с тобой, а с кем-нибудь другим? Среди людей - таких, как моя тетя, например, которые никогда не держали в руках оружие и понятия не имеют о том, как за себя постоять? И ты считаешь, что они еще смогут защитить меня?

- Черт побери, - процедил Керни. - Ладно. Хорошо. Если ты хочешь играть в те же игры, что и я - быть шпионом, диверсантом, убийцей - добро пожаловать. Сама увидишь, что это такое. Подъем!

Джеффри Керни встал, бросил на стол долларовую бумажку и двинулся к выходу из кафе.

- Черт бы вас всех побрал, - бормотал он себе под нос со злостью, удивляясь, почему не отвесил Линде хорошую оплеуху.

Глава девятая

Он сунул ногу в песок и пошевелил пальцами.

Еще не так давно он сомневался, сможет ли вообще еще когда-нибудь стоять на ногах.

Песок был теплый, он приятно контрастировал с прохладой, пришедшей с вечером. А когда он подошел ближе к полосе прибоя - все еще передвигаясь на костылях - вода тоже показалась ему теплой.

Да, жить хорошо.

Роман Маковски уже окончательно утвердился в качестве диктатора. Многие открыто обвиняли его в убийстве президента - и не без оснований. То есть гражданская война была уже на подходе, антагонизм в обществе достиг точки кипения. Любой мелкий инцидент мог вызвать взрыв. И главное, этот инцидент не нужно было готовить и осуществлять. Все идет своим чередом, не произойдет сегодня, так случится завтра.

Какой-нибудь маньяк из президентских "Ударных отрядов" убьет ребенка или изнасилует женщину, или осквернит церковь, и это будет той самой искрой.

И история повторится, снова появится первый мученик, смерть которого всколыхнет мир.

Только теперь последствия будут совсем другими.

Бог - что? Он на небесах. Вот там пусть и остается и предоставит событиям на земле идти своим чередом. И все будет в порядке.

Дмитрий Борзой усмехнулся.

Он - прихрамывая - двинулся вдоль пляжа, обдумывая в деталях фразы из будущей декларации "Фронта Освобождения Северной Америки". Декларации о прекращении боевых действий.

Глава десятая

Бак "Ягуара", который они угнали, был лишь на четверть заполнен бензином. Горючее закончилось в полдень. Без денег, в таком виде, раненые и наспех перевязанные обрывками нижней юбки рыжеволосой летчицы, они, конечно, никак не могли вот так просто закатить на бензоколонку и сказать с улыбочкой:

- Эй, шеф, залей-ка полный и проверь масло, о'кэй?

Если еще и существовали какие-то станции, где заправщик сначала наполнял резервуар, а лишь потом протягивал руку за деньгами, то они находились где-нибудь в неимоверной глуши, куда еще не добрались террористы из "Фронта Освобождения", падкие на дармовой бензин.

Они бросили машину. Вуд захватил с собой монтировку в качестве хоть какого-то оружия, а рыжеволосая девушка взяла спальный мешок с электроподогревом.

Оставив автомобиль на обочине, они укрылись в лесу, выжидая, когда движение на шоссе станет меньше, и в нужный момент со всей возможной скоростью пересекли четыре полосы хайвея.

Нога Вуда болела так сильно, что временами он едва не терял сознание. Но лейтенант не хотел говорить об этом девушке.

И вообще он чувствовал какую-то неловкость, когда думал о ней. Он даже не спросил ее имя, просто начал называть эту молодую летчицу Рыжиком. И хотя она наверняка была опытным и знающим офицером и даже звание получила раньше, чем он, в глазах Вуда его спутница почему-то все равно выглядела маленькой девочкой.

- Дай-ка я понесу монтировку, Джимми.

- Почему вдруг Джимми?

- Ну просто я увидела тебя в профиль и подумала о Джимми Дюранте.

Девушка слегка покраснела.

- Ну я не знаю твоего имени, а ты назвал меня Рыжиком... и, в общем, когда я была маленькой, то видела несколько фильмов с Джимми Дюранте, а мой отец любил петь его песни...

Она запнулась.