Честь флага

«Руфь II» везла достаточно оружия, чтобы экипировать роту коммандос. Что ж, в масштабах страны это, конечно, не много, но все равно очень поможет американским борцам за свободу и демократию, которые бросили вызов узурпатору Роману Маковски. При одной мысли об этом диктаторе-демагоге Том Эшбрук чувствовал неприятный привкус во рту.

Но здесь, на палубе яхты, ему было очень хорошо. Эшбрук затянулся сигаретой и задумался.

Много лет он жил контрабандой, пока заправлять всем не стали торговцы наркотиками. Он вступил с ними в конфликт, а потом убил Артуро Нуньеса и затопил его судно, «Сантьяго», в штормовую погоду на Уэст Палм Бич. А перед этим гнался за Нуньесом через всю Атлантику, потому что должен был уничтожить человека, который предал его, человека, который готов был за деньги травить себе подобных.

Да, отчаянные были деньки. Приятно вспоминать, однако Эшбрук не был идеалистом и всегда руководствовался прибылью.

Дайана, его жена, бывшая с ним все эти годы, часто говорила ему потом:

— Это признак уважения к тебе, Том, что никто никогда не спросил, почему ты ушел из дела, когда тут запахло наркотиками.

Ну, может, и так, а может, другие просто знали о судьбе Нуньеса и не хотели создавать себе неприятности.

Эшбрук поправил кобуру с «Браунингом» под мышкой и выбросил окурок за борт, по ветру. Он вообще редко курил и не любил сигареты с фильтром, поэтому его организм не был отравлен всякими вредными веществами. И он не хотел загрязнять море, которое так часто носило его на себе.

Эшбрук всегда возвращал свои долги. Это было его золотым правилом. И неважно, что это за долги. Вот и муж его покойной дочери, Элизабет, тоже сейчас платил по счетам. Что ж, если он выживет и добьется успеха в своей борьбе, то станет героем новой американской революции. Возможно, что когда-нибудь день рождения Дэвида Холдена будет праздноваться, как сейчас день рождения Вашингтона.

— О чем ты задумался, Том?

Том Эшбрук повернул голову на голос. Рэйчел, дочь его нынешнего благодетеля (ее отец был владельцем «Руфь II»). Черт возьми, какая красивая девушка…

— Я думал о том, — ответил он с улыбкой, — насколько это глупо с моей стороны снова ввязываться в контрабанду.

Рэйчел рассмеялась и уселась в шезлонг рядом с ним.

— Дай мне сигарету.

Он вытащил сигарету из пачки, прикурил, затянулся и передал ей.

— Спасибо. Но как ты можешь курить сигареты без фильтра?

Девушка мизинцем сняла с нижней губы несколько крошек табака.

— А ты не крась губы и не будет прилипать.

Эшбрук улыбнулся.

— Так о чем же ты конкретно думал в связи со своим контрабандистским бизнесом?

Эшбрук не знал, что именно она имела в виду, но ответил честно и искренне:

— Я никогда не предполагал, что мне доведется нелегально провозить оружие в Соединенные Штаты, чтобы помочь честным людям бороться с проклятым узурпатором.

— Кто такой узурпатор? Я не знаю такого слова.

Ветер бросил ей в лицо прядь волос медового цвета, и девушка убрала их ладонью. Том наблюдал, как поднимается в небо дымок от ее сигареты. Потом он ответил:

— Узурпатор, это вор, который украл власть, принадлежавшую по закону другому. Вот и все, что он из себя представляет, независимо от того, что такой тип сам о себе думает или каким хочет казаться. Роман Маковски узурпировал власть в стране.

— Как любопытно, — улыбнулась Рэйчел.

— Ну любопытство это отличительная черта женщин, — сказал Эшбрук, усаживаясь поудобнее.

Он чувствовал себя неловко, сидя рядом с этой милой красивой девушкой. И его тело напоминало ему об этом. Что ж, он ведь вполне мог быть ее отцом.

— А ты бы смог убить этого диктатора-узурпатора, Романа Маковски? — спросила Рэйчел.

Эшбруку не надо было думать над ответом.

— Без малейших колебаний, — сказал он.

Глава пятая

Когда стихли последние выстрелы, со стороны Метроу подошла небольшая колонна автотранспорта, и теперь на машины быстро грузились люди — бывшие еще недавно заключенными — мужчины, женщины, дети, но детей было немного. Все они содержались тут совершенно незаконно, без суда и следствия, даже без консультации с адвокатом.

В основном им предъявлялось обвинение в незаконном хранении или ношении оружия, но, как правило, дела были сфабрикованы для того, чтобы изолировать как минимум на время политически опасных в перспективе лиц.

А в некоторых случаях — как, например, произошло с инженером из радиостудии Лема Пэрриша — людей брали в качестве предостережения для других, более влиятельных персон. Дескать, смотрите, чтобы и с вами этого не случилось. Такая вот угроза.

Роуз никогда не встречала этого парня и понятия не имела, какое из лиц, мелькавших в толпе, принадлежало ему. Знала только, что лицо это должно быть черным. Но тут было много чернокожих, впрочем, как и белых, и латиноамериканцев. Присутствовали даже несколько азиатов.

— Ладно, этот фургон уже полон, — сказала Роуз, наблюдавшая за погрузкой людей. — Им же надо еще как-то дышать.