Честь горца

Найджел почувствовал, как неожиданно она напряглась, и подавил в себе желание немедленно взять ее, пока страх не заставил ее передумать. Это было бы не только неправильно, но еще раз убедило бы Жизель, что все ее страхи оправданы. Более того, это добавило бы новые страхи, потому что он повел бы себя с ней так же, как вел себя бывший муж. Одной такой мысли оказалось достаточно, чтобы он вновь обрел самообладание. Взяв ее лицо в ладони, Найджел слегка улыбнулся, увидев, как крепко она зажмурилась.

– Посмотри на меня, Жизель, – тихонько приказал он и ласково потерся губами об ее рот.

– Кажется, мне не хочется.

– Перестань, посмотри на меня. И убедись, кто именно сейчас будет любить тебя. Иначе, боюсь, ты утонешь в воспоминаниях.

Отбросив стыдливость, она приоткрыла глаза, словно соглашаясь с его правотой. Страхи потихоньку овладевали ею, разбуженные мужской близостью. Ей и в самом деле нужно было посмотреть в лицо мужчины, который обнимал ее.

Ее вдруг охватила злость на то, что она совершенно не испытывает страха в ситуации, которую можно решить одним ударом кинжала, как во время сражения, когда нужно было просчитать все слабые места противника-мужчины. Ведь если бояться какой-нибудь части мужского тела, имело бы больше смысла остерегаться рук или руки с мечом, всего того, что несет смерть. Отрицать свой страх было глупо. Тем более что он без труда мог погубить чувство, которому она с радостью отдавалась.

– Вот. Я смотрю на тебя, – сказала она и услышала, как, помимо угрюмости, от волнения в голосе по-прежнему звучат низкие нотки.

Найджел не обратил внимания на горечь интонации. В ее голосе ему слышалось желание. Он чувствовал, как дрожит ее напряженное тело, и видел румянец на высоких обтянутых скулах.

– Мужское естество штука не страшная. Нужно только остерегаться мужчин, которые им орудуют. – При этих словах он оказался у нее между узких бедер.

– Знаю. Головой все прекрасно понимаю.

– Тогда не закрывай глаза, моя прекрасная французская роза, чтобы запомнить все и умом, и сердцем. Держи их широко открытыми, чтобы никакие воспоминания не порушили то, что мы сейчас создадим вместе.

Жизель кивнула, руками обвила его шею и не отвела взгляда, даже когда он начал неторопливо покрывать ее лицо нежными поцелуями. Она сжалась, когда он вошел в нее, но тут же сообразила, что это от предвкушения, а не от страха. Он двинулся в ней, и, удивленная, она слегка застонала от удовольствия. Мгновение спустя удовольствие отняло у нее способность ясно мыслить. Ее лишь не покидала уверенность в том, чье именно тело сейчас соединяется с ней, она знала, что Найджел никогда не сделает ей больно намеренно, и поняла, что ей не хочется, чтобы он останавливался.

Неожиданно показалось, что в ней, как цветок, распускается неведомое чувство – дивное и безнадежное одновременно. Она прижалась к Найджелу, тесно обхватив его руками и ногами. Было слышно, как он, задыхаясь, бормочет что-то, подбадривая ее. А потом над ней пронеслась ослепительная волна наслаждения, и она закричала.

Словно глядя со стороны, Жизель удивилась тому, как мужчина, которого она так крепко удерживала, мог задвигаться с удесятеренной энергией. Затем он на мгновение замер, задрожал, и вместе с сорвавшимся стоном она услышала свое имя. Потом, через какое-то время, до нее дошло, что он лежит у нее в объятиях, придавив всем телом.

– Ты все-таки тяжелый, – шепнула она и слегка улыбнулась, когда он освободился, расцепил руки и соскользнул на бок.

– Все в порядке, Жизель? – тихонько спросил он.

Вопрос поставил ее в тупик. Она почувствовала себя такой усталой, что была готова заснуть, а ведь за минуту до этого жизнь била в ней ключом.

– Мне хорошо, спасибо, сэр Найджел.

Он рассмеялся:

– Очень хорошо. Теперь можешь звать меня просто Найджелом.

– Ну, тогда мне очень хорошо, просто Найджел.

Он снова засмеялся и покачал головой, услышав, как она тихо засопела во сне. Осторожно, хотя вряд ли сейчас можно было ее разбудить, он улегся на спину и подвинул ее себе под бок. Желание продолжить заниматься любовью не прошло, но он понимал, что ей сейчас лучше немного поспать.

Было приятно сознавать, что он – тот мужчина, который заставил ее позабыть о своих страхах и вызвал в ней страсть. Но больше всего его тронуло то, что она добровольно отдалась ему. Он не сомневался, что утром у нее не возникнет никаких сожалений, никаких попыток возложить на него вину за все. Инстинкт подсказывал, что Жизель не из тех, кто будет жалеть об однажды принятом решении.

Скорее всего именно ему выпадет мучиться от сомнений и неясности. Он уже начал испытывать чувство вины. Найджел не мог припомнить, чтобы занятие любовью когда-нибудь проходило так неистово и давало такое ощущение полноты. Не до конца была понятна причина этого. Он ничего не обещал Жизели. Дело ограничится обычными милыми словами и лестью. По крайней мере до тех пор, пока он не поймет свое сердце глубже, чем сейчас. И она сама говорила, что ей не нужны какие-либо обещания. Но он чувствовал, что Жизель заслуживает гораздо больше того, что он мог предложить ей.