Честь и долг (Вместе с Россией - 3)

- Александр Иванович! - с восторгом выдохнул он. - Вы пробудили дух римского гражданства! Полная победа! Даже купцы из группы Поплавского - ваши бывшие недруги - говорили, расходясь, что у вас самая светлая голова во всей первопрестольной, "Вас надо слушать"!

9. Петроград, начало декабря 1916 года

Дверь открылась медленно. На пороге Маша - Мария Георгиевна Павлова, старый товарищ, вместе с которым десять лет тому назад Василий вступал в партию.

- Василий! Вот не ждали!.. Здравствуй, проходи скорее! - радостно встретила его хозяйка квартиры. - Да какой же ты важный! Эк, сколько у тебя лычек!.. Верный слуга царю? А?!

Рослый, широкоплечий старший фейерверкер снял папаху, обнажив седеющую черную шевелюру, расстегнул шинель, и Маша снова ахнула, увидев полный Георгиевский бант.

- Митя! Смотри, каким стал наш Василий! - крикнула она в комнату. Раскрыв объятия, с порога двинулся на Медведева скуластый, с пышными усами, узкоглазый Дмитрий Андреевич. Он был немножко похож на Горького, знал это и легкими штрихами - вроде горьковских усов и волжского оканья - еще подчеркивал это. Алексей Максимович был его старым знакомцем - Дмитрий Александрович был тот самый сормовский рабочий, который сказал Горькому о Ленине: "Прост, как правда!" Он еще в 1899 году вступил в РСДРП, был одним из создателей Нижегородской и Сормовской организации партии. Теперь Павлов работал модельщиком на Ижорском заводе, а его квартира служила местом сборов Русского Бюро ЦК.

Старые друзья крепко обнялись.

- Ты вовремя пожаловал, ерой! - прищурил темные глаза Дмитрий Александрович. - Сегодня у нас собрание Русского Бюро вместе с Петербургским комитетом. Вот ты и расскажешь, как распропагандировал армию...

Павлов ласково потрогал Георгиевские медали и удивился:

- Поди ж ты! Храбрец какой, оказывается, наш большевик! Вы все такие агитаторы на фронте?

- Приходится стараться! - улыбнулся Василий. - Если хочешь иметь авторитет у солдат... Трусов и паникеров никто не станет слушать, а вот если неробкий человек говорит о том, что войну кончать надо - его слушают...

- Правильно объясняешь... - развел руками Павлов. - А теперь прошу перекусить с дороги. Там, - кивнул он на комнату, - все старые товарищи собрались, и еще подойдут...

Хозяин пропустил гостя вперед. Бравый фронтовик предстал перед очами членов Русского Бюро ЦК, Петербургского и Выборгского комитетов РСДРП Залуцкого, Скороходова, Чугурина, Шутко, Каюрова, Свешникова, Лобова и Нарчука. Партийцы расположились вокруг стола, на котором кипел самовар и стояли вазочки с вареньем, сушки, нарезанный хлеб и тонкие стаканы на стеклянных блюдцах. В комнате оставалось еще довольно места на клеенчатом диване и венских стульях для тех, кто должен прийти позже. Настенные часы пробили семь.

Громкие приветственные возгласы встретили Медведева. Все дружно уставились на Георгиевские медали Василия, поглядывали с легкой иронией на его погоны. Василий, не смущаясь, пил чай, налитый ему хозяйкой, с удовольствием закусывал куском хлеба, намазанным вареньем. Его голубые глаза весело улыбались старым друзьям и соратникам.

- Если и младшие офицеры против царя, то революция победит! - раздался за его спиной голос. Это вошел Полетаев. Прибыли еще двое товарищей, незнакомых Василию. Легкий общий разговор постепенно угас, лица посуровели.

Позже всех пришла Елена Дмитриевна Стасова. Она только в ноябре смогла выбраться из сибирской ссылки на побывку в Петроград, вынуждена была стать под гласный надзор полиции и почти полдня отрывалась и от "негласного" ее надзора, чтобы не привести с собой филера к Павловым.

Елену Дмитриевну сразу же посадили на председательское место, налили горячего чаю. Стасова блеснула стеклами пенсне на Василия, но не сказала ни слова. Воцарилось молчание.

- Товарищи, - негромко обратилась Елена Дмитриевна к собравшимся. Нашу сегодняшнюю встречу протоколировать не будем, поскольку она не формальная, а, так сказать, вспомогательная. Нам надо обсудить политическую ситуацию и наметить план действий на ближайшее будущее. Следует лучше подготовиться к 9 января и продумать, что приготовят рабочие самодержавию к годовщине Кровавого воскресенья... Кто просит слова?

Встал Иван Чугурин, тонкий, нервный, с правильными чертами лица, аккуратным пробором темных волос, в черной косоворотке. Василий давно завидовал Ивану, что тому посчастливилось пройти курс революционных наук в ленинской школе в Лонжюмо, под Парижем. Именно там Иван превратился из плехановца, оппортуниста в верного ленинца. Теперь Чугурин был секретарем Выборгского и членом Петербургского комитетов РСДРП.

- Кризис нарастает, настроение масс на заводах и фабриках боевое, констатировал Чугурин. - Есть возможность перехода к широким революционным действиям. К годовщине 9 января мы должны призвать питерский пролетариат к политической забастовке с устройством митингов. На этот раз мы должны развернуть выступление вширь и вглубь вплоть до решительного сражения с самодержавием!