Честь и мужество. Рассказы о милиции

Во-первых, выдвигаются версии. Замечу: несколько версий, в том числе и кажущиеся, на первый взгляд, невероятными. Это делается для того, чтобы не повести следственную работу однобоко, чтобы не обвинить одного-единственного, хотя бы он и оставил «неопровержимые» улики. Обычно инспектор перебирает в уме похожие преступления. Известно, что преступники имеют свой почерк: скажем, у карманника может быть излюбленным приемом разрезание кармана бритвой, а какой-нибудь «специалист» по магазинным кражам предпочитает проламывать стену склада.

Но в преступлении, совершенном 9 ноября 1977 года в Чапаевске, ничей почерк не угадывался.

Итак, было выдвинуто несколько версий. Первая: хулиганство. Допустим, некий удалец напился, схватил обрез и пошел «пугать». Вторая: что убийцей является психически ненормальный человек (бывает, к несчастью, и такое). Третье: месть. Кто-то, скажем, вернулся из мест лишения свободы, решил отомстить недругу и перепутал дома. Кстати, преступник ведь назвал Паршиных…

Или пытались отомстить самой Тамаре Алексеевне Б.? Тогда за что?

Первые две версии были отработаны довольно быстро. Оставалась третья. Проверили, что представляет собой семья Тамары Алексеевны, — со всех сторон самые хорошие отзывы. Сама она была уже на пенсии, на работе и среди соседей врагов у нее не обнаружилось. Кто-то, правда, вспомнил о разладе убитой с ее невесткой Людмилой Максютовой. Версия о том, что молодая женщина способна на убийство матери своего мужа, относилась как раз к разряду невероятных. Но одна из оперативных групп отработала и эту версию и категорически отвергла ее.

Да… Но вот Ивану Павловичу Перекрестову эта версия «нравилась» все больше. Несмотря на невероятность. Он рассуждал: Тамара Алексеевна в свое время возражала против романа своего сына с Людмилой, за два месяца до беды увезла Александра на турбазу, и потом он решился на развод. Максютова вполне могла додуматься до того, что это мать за время отдыха убедила его окончательно, что они с женой не пара…

И Перекрестов, работник с двадцатилетним стажем, терпеливо продолжал поиски в этом направлении. И вот первая сколько-нибудь серьезная зацепка. С какой бы стороны он ни смотрел, отовсюду видна была фигура пятнадцатилетней Елены Л. Муж Тамары Алексеевны на первом же допросе заявил, что за несколько минут до рокового звонка к ним приходила Лена, спрашивала, дома ли их сын Саша. И соседи сообщили, что видели Лену в тот вечер у дома, где совершилось преступление. Девочку и ее мать допрашивали одними из первых, но они отрицали какую бы то ни было причастность Лены к преступлению. Да, с Максютовой знакома, 9 ноября была у нее, но ушла, когда стало смеркаться.

Иван Павлович со своими коллегами тем временем изучал круг близких знакомых Людмилы Максютовой. Студенты пединститута, где она училась, друзья, приобретенные за годы совместной жизни с мужем. И… стоп, опять девятиклассница Елена, которой Людмила помогала по русскому языку.

Такое совпадение не могло не насторожить. Но что общего, кроме совместных занятий, могло быть между двадцатипятилетней женщиной и пятнадцатилетней девчонкой? Если допустить самое неправдоподобное: что именно они соучастницы преступления, то что двигало ими?

Слово — полковнику милиции А. М. Липатову.

— Мотивы преступления мы называем невидимыми следами. По мотивам как раз и выдвигаются версии. С оперативной точки зрения даже предполагаемый мотив служит средством раскрытия преступления. А в процессуальном смысле слова (то есть если иметь в виду поиск истины) мотив — предмет доказывания. Поэтому мы просто обязаны выявить истинные причины, побудившие подследственного совершить преступление.