Честь и предательство

Бахальт отвела взгляд, рассматривая далекие горы.

— Я так и думала, что вы ничего не знаете. Принц почти не показывается на людях. Он не выходит из покоев, которые ему выделил Совет. Он начал пить, Лэн.

— А Матилиса?

Нэн двинулась вслед за людьми, переносившими ее багаж.

— Кейси общается с окружающим миром исключительно через нее. Разве что когда он гневается и слишком громко кричит. Тогда его слова достигают всех, кто оказался поблизости.

По спине Лэннета разлился холодок.

— И что же он говорит в такие минуты?

— Поносит людей, которые проповедуют дружбу, а сами готовят предательство. Он жаждет возмездия. И требует, чтобы его вернули в Лапай.

— Что же мешает ему отправиться туда?

— Король Дерус объявил, что всякий, кто предоставит принцу транспорт, будет сурово наказан.

— Стало быть, Кейси — пленник?

Бахальт с горечью рассмеялась:

— Мы все пленники. Кроме Матилисы.

Лэннет вспомнил о Дилайт.

— Надеюсь, она хорошо обращается с девочкой?

— Между ними возникла натянутость, которую я не могу объяснить, но они не желают говорить об этом. Несчастная малышка почти постоянно пребывает в растерянности. Она ошеломлена. Вокруг нее слишком много лжи и злобы…

В голосе Бахальт звучала такая беспомощность, что Лэннет решил сменить тему беседы.

— Зачем вам столько вещей? Я не просил Падайона организовывать медосмотр. Я говорил лишь об ужине.

— Полковник Падайон приказал мне остаться здесь, со Стрелками, — удивленно отозвалась Нэн.

Несколько долгих мгновений Лэннет внимательно смотрел на нее, потом произнес:

— Стало быть, плохи дела. Клянусь, я сказал ему лишь, что жду вас к ужину. Я хотел убедиться в том, что у вас все в порядке. Ни о чем другом я даже не думал. Кейси знает о том, что происходит?

— Об этом деле ему ничего не известно. Об остальном он имеет лишь смутное представление. Как, впрочем, и вы. — Внезапно в ее голосе зазвучали беззаботные, дразнящие нотки; она вновь застала Лэннета врасплох. В ее словах угадывался скрытый подтекст — Лэннет не мог понять, в чем тут дело, но почему-то поймал себя на мысли о горожанах, следивших за ним накануне. Нэн сказала: — Весь город говорит о том, как вы в одиночку вошли в кабинет Падайона, оскорбили его и умудрились выйти. У всех на слуху старые легенды о вашей небывалой удачливости.

— Глупости. Лучше расскажите, что творится в городе. До нас доходят только сплетни.

— Стражи Падайона и королевские войска действуют рука об руку с Люмином и императорскими лизоблюдами. Стражи хуже всех — безжалостные громилы. Народ запуган. В распоряжении императора и Люмина глубоко законспирированная сеть осведомителей. Совет пребывает в нерешительности. Его члены опасаются, что их низложат, если они станут сопротивляться все возрастающему засилью Люмина. Несколько человек арестованы. В Тебесе вот-вот вспыхнет восстание, Лэн. Если бы не плазганы, горожане уже давно расправились бы со Стражами.

— Сколько у них плазганов?

— Если не ошибаюсь, четыре. Точно не знаю. Осведомители выдали повстанцев, которые украли их.

— Клузанаманн! Болдан! — загремел Лэннет. Отразившись от скалы, его голос разнесся над лагерем. Протестующе зазвенел хор насекомых. — Осмотрите футляры с плазганами, — велел он. — Выясните, скольких не хватает.

Болдан побледнел.

— Все плазганы на месте, капитан. Я проверял их накануне вылета. Вы своими глазами видели, как я опечатывал футляры.

— Я видел и то, как докеры уронили ящики на бетон, когда мы прибыли в Лапай. Но я не проверял оружие и даже не осмотрел печати. А вы? Может быть, Ганс?..

Болдан подавленно качнул головой:

— Я не проверял.

— Идемте, Болдан, — сказал Клузанаманн. — Если плазганы пропали, в этом виноваты мы все. Посмотрим, сколько их осталось.

Разговор не клеился, и Лэннет повел Нэн в жилые туннели. Пока солдаты вносили внутрь ее багаж, Лэннет рассказывал ей о своих разведчицах, которые постепенно набирали опыт.

— Я поверил их сплетням о вас, но не поверил тому, что они говорили о городе, — с покаянной улыбкой признался он. — Мне немного стыдно. Я полагал, что они преувеличивают опасность.

Едва он произнес эти слова, послышались крики. Обменявшись озадаченными взглядами, Лэннет и Нэн выбежали из шахты. Чтобы привыкнуть к солнечному свету, потребовалось несколько секунд. То, что они увидели, ошеломило их не меньше, чем слепящие лучи. К лагерю с пронзительным визгом мчались полуодетые Бикини.

— Солдаты! — какой-то из женщин наконец удалось разборчиво произнести хотя бы одно слово. По мере их приближения, в сумбурном гомоне слышались все новые: — Полиция!.. Из Тебеса!.. Выгнали нас из «Хижины»…

Бросив взгляд поверх голов бегущих женщин, Лэннет заметил клубящийся столб черного дыма. Женщины обернулись. Их крики зазвучали громче. Бахальт бросилась к ним, пытаясь загнать их в туннель. Женщины отбивались, не отводя глаз от пламени и дыма. Одна из них жалобно повторяла:

— Наш дом… Наш дом…

Бахальт и еще одна девушка обняли ее, пытаясь успокоить. Остальные понурились, их громкие вопли сменились горьким плачем, полным покорности судьбе.