Честь и предательство

Лэннет четким шагом вошел в кабинет, не отрывая взгляд от портрета императора Халиба, висевшего над головой человека за столом. Тем не менее он заметил мрачное лицо командующего, его опущенные плечи и сжатые кулаки.

— Капитан Лэннет прибыл по вашему приказанию, сэр.

— Вольно. — Ответ прозвучал скорее как вызов, нежели уставная команда. Лэннет понял, что, предостерегая его, адъютант, как это обычно бывает, значительно преуменьшил опасность.

Генерал Джерлов славился своей вспыльчивостью. Седовласый, с лицом хищной птицы, он пробуравил Лэннета взглядом и, постучав пальцами по стопке бумаги, спросил:

— Вы знаете, что это такое, капитан?

— Никак нет, сэр.

— Может быть, попытаетесь угадать?

— Никак нет, сэр. Впрочем… Вероятно, это мой рапорт?

— Вы ошиблись. Это доклады трех штабных офицеров. Они пытаются убедить императора в том, что Стрелки не могут позволить себе посылать полноценную роту с флотилией малых судов на захолустную планету, чтобы учить тамошнюю кучку последователей замшелых традиций и битв на мечах справляться с мятежами, которых, возможно, никто и не замышляет. Доклады трех весьма высокопоставленных офицеров, Лэннет. — Взгляд генерала упал на очередной документ. — Вот еще одна бумага. Как вы думаете, что в ней?

— Не могу знать, генерал.

— Это ответ императора. Он высоко оценивает работу трех моих офицеров, и правильно делает: я поддерживаю их целиком и полностью. Послушайте, что он пишет: «Соглашаясь с неопровержимыми аргументами генерала Джерлова, приказываю отклонить требования капитана Лэннета и предоставить ему… — Генерал сделал паузу и посмотрел вверх из-под серо-стальных бровей, показавшихся Лэннету лесной засадой, в которой, сверкая убийственным огнем, прятались зеленые глаза. Лэннет уже начал раздумывать, какая гражданская профессия более всего приличествует отставному капитану Стрелков, когда Джерлов вновь заговорил голосом, похожим на скрежет клинка о точильный камень: — …предоставить ему взвод вместо роты, отделение вместо батареи и один экипаж вместо флотилии. Генералу Джерлову предписано обратиться к командующему космическим флотом с просьбой о выделении воздушно-морской десантной группы, которая переходит в подчинение капитана Лэннета на время учебной миссии на Паро».

В кабинете воцарилась долгая гнетущая тишина. Лэннету казалось, что он держит в руке гранату с выдернутой чекой и спущенным предохранителем: «Один… два… три…»

— На полях сделана пометка от руки, — продолжал Джерлов. — Император называет вас истинным носителем духа и преданности Стрелков. Я разделяю его оценку лишь отчасти. В прошлом вы показали себя превыше всех похвал, но здесь… — Он ударил кулаком по бумагам, словно пытаясь вмять их в столешницу: — …здесь явно замешана политика. И я спрашиваю себя — быть может, вы написали это, заранее зная, что император даст вам все, чего бы вы ни пожелали? Я уважаю смелость и инициативу, но презираю карьеристов.

Столь вопиющая несправедливость покоробила Лэннета, однако он понимал, что любые возражения и оправдания бесполезны.

— Так точно, сэр, — сказал он. — Какие еще будут приказы?

Генерал по-прежнему кипел возмущением, но поза Лэннета, гордо вскинувшего подбородок, несколько охладила его гнев. Несколько секунд он молча смотрел на капитана, потом задумчиво произнес:

— Я командовал дивизией на Дельфи в ту самую пору, когда вы имели дело с этой мерзкой кликой… если не ошибаюсь, они называют себя жрецами Взыскующего. Скажите, эти люди пытались с вами связаться? Вы виделись с кем-нибудь из них?

— Никак нет, сэр, — с легкостью солгал Лэннет. Как утверждает народная молва, самые тяжелые раны причиняют наименьшую боль. Но только вначале.

Джерлов отвел глаза и, словно забыв о Лэннете, рассеянно произнес:

— Я бывал на Дельфи и прежде, в вашем нынешнем возрасте. Их храмы неописуемой красоты… эти загадочные женщины, служительницы культа… Сама планета производит неизгладимое впечатление. Мне помнится… — Он вперил в Лэннета жесткий взгляд и неожиданно спросил: — Вы верите в удачу, капитан?

— Да, сэр. В бою она значит больше, чем даже опыт и смелость, вместе взятые.

— Об этих жрицах ходит молва — якобы они приносят удачу. Во время расследования они отзывались о вас добрым словом. От всей души желаю вам, чтобы эти слухи оказались правдой. Свободны.

Лэннет отдал честь и повернулся кругом. Он уже был на полпути к двери, когда Джерлов окликнул его.

— Боюсь, вы неправильно меня поняли, — сказал он. — Я служу императору и предан Люмину. Но в жизни есть много загадочных вещей, и одна из них — удача. Я ясно выразился?

Смысл его слов ускользнул от Лэннета, тем не менее он ответил:

— Да, сэр.

— Отправляйтесь, — сказал генерал и вновь склонился над бумагами.

Лэннет прошагал через приемную так быстро, что даже не заметил сочувствующего взгляда адъютанта.