Честь и верность. Лейбштандарт. История 1-й танковой дивизии СС Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера

«Клянусь Тебе, Адольф Гитлер, как вождю и канцлеру Державы, быть верным и храбрым. Даю обет хранить послушание Тебе до самой смерти, и да поможет мне Бог».

После принесения присяги оркестр Лейбштандарта сыграл официальный государственный гимн Германской державы — «Дойчланд юбер аллес» («Германия превыше всего»), а после государственного гимна — партийный гимн НСДАП — «Песню Хорста Весселя». Вслед за тем 830 новых полноправных чинов Шуцштаффеля без музыкального сопровождения хором исполнили гимн СС — «Мы, если все изменят, останемся верны»[375] на стихи немецкого поэта времен Освободительной войны против наполеоновской тирании Макса фон Шенкендорфа.

С этого памятного дня все рекруты Лейбштандарта направлялись в мюнхен на ежегодную торжественную церемонию приведения к присяге на «площади героев» Одеонплац перед галереей полководцев. Церемония проводилась неизменно в полночь, при свете факелов.

Любопытно, что в формуле присяги чинов Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера, в отличие от общеэсэсовской формулы присяге, говорилось: «Даем обет хранить послушание Тебе до самой смерти» (а не «Даем обет хранить послушание Тебе и назначенным Тобой начальникам до самой смерти»), что лишний раз подчеркивало подчиненность Лейбштандарта исключительно Адольфу Гитлеру лично.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер постоянно подчеркивал изначальную и неразрывную связь полка личной охраны Адольфа Гитлера с Шуцштаффелем, ссылаясь на соответствуюший пункт партийного устава НСДАП, в котором говорилось, что первейшая и важнейшая обязанность СС заключается в охране вождя партии, хотя в дальнейшем сфера деятельности СС может быть расширена вплоть до защиты внешних границ державы.

Генрих Гиммлер истолковывал данный пункт партийной программы НСДАП в том смысле, что Лейбштандарт Адольфа Гитлера, как и любое другое формирование СС, должен подчиняться ему, как рейхсфюреру СС. Однако в действительности Лейбштандартом с самого начала командовал не «имперский вождь СС», а Йозеф Дитрих, получавший все приказы непосредственно от Адольфа Гитлера и ставивший Гиммлера в известность обо всех распоряжениях фюрера, касающихся его Лейбштандарта. При этом охрану резиденции самого Гиммлера также несли чины Лейбштандарта (подчиненные Гиммлеру чисто теоретически, но практически ему не подчинявшиеся). Надо думать, рейхсфюреру СС было не слишком-то уютно под охраной вооруженных людей, обмундированных в черную форму организации, главой которой он являлся, но которым он, тем не менее, не мог ничего приказать… Эта неопределенность положения дитриховского Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера в рамках гиммлеровского Шуцштаффеля служила причиной постоянных трений и конфликтов между Дитрихом и Гиммлером. В раздражении рейхсфюрер СС позволял себе не совсем «политкорректные» высказывания вроде того, что «Лейбштандарт живет по своим собственным законам» и «делает все, что захочет, даже не подумав поставить в известность высшее командование» (то есть его, Генриха Гиммлера, как главу высшего командования СС). «Зепп» Дитрих (уверенный в поддержке фюрера) в долгу не оставался и не побоялся в беседе с Гиммлером (которого именно он метко окрестил «черным иезуитом») открыто заявить грозному рейхсфюреру СС, прибывшему в Лихтерфельдские казармы полка личной охраны Гитлера с очередной инспекцией: «Как командир Лейбштандарта, я не позволю Вам вмешиваться в дела Лейбштандарта и следить за моралью моих подчиненных! Это мои подчиненные, а не Ваши, и все мы служим Адольфу Гитлеру. Возвращайтесь в свое бюро и дайте нам спокойно заниматься нашим делом»!

И всесильный рейхсфюрер СС… безропотно подчинился!